Веселый третий

– A-а, старые знакомые, – сказал фотограф, такой черноусый, энергичный мужчина. – Здравствуйте, здравствуйте. Трудные ребятки.

– Почему трудные? – спросила мама с обидой.

– Это не вам. – Фотограф положил на ручки кресла доску. – Для работы трудные. Вот так. Великолепно. Садитесь быстренько.

Лилька и Антон бросились к креслу. Доска хлопнула, отодвинулась и чуть не упала.

– Осторожно! – крикнула мама и хотела побежать.

– Спокойно, – произнёс фотограф и одной рукой отодвинул маму, а другой придержал доску. – Вот так. Великолепно. Поближе.

Антон сел Лильке на платье, она оттолкнула его, но он не подвинулся.

– Смотри, у тебя сколько места!

Но он всё равно не подвинулся. Тогда Лилька локтём упёрлась Антону в бок. Он расставил пошире ноги и прижался к спинке.

– Подвинься, мне тесно!

– Тебе не тесно, как тебя… Лилька, – сказал фотограф. – У тебя столько же места. Вот так. Даже больше.

– Не больше! У него целый кусок свободный.

– Дети! – не выдержала мама.

– Приготовиться, – сказал фотограф бодро. Он всё время что-то двигал, щелкал выключателем, зажигал большие фонари то сбоку, то сзади, а то направлял их прямо в лицо. Это очень неприятно, когда направляют большой фонарь в лицо. Тогда выступают слёзы и хочется моргать. Но сейчас уже было не до этого. Шла борьба за место. Антон вдавился в спинку стула и вцепился в край доски мёртвой хваткой. Пусть теперь Лилька толкается сколько угодно.

– Приготовиться! – повторил фотограф. – Смотреть в окошечко!

Антон закусил губу, натужился и уставился в аппарат.

– Минуточку! – крикнула мама фотографу. – На кого они похожи? Что это за дети?

– Это вы мне говорите? – спросил фотограф и засмеялся. Негромко, где-то внутри.

А мама уже подбежала к креслу, быстро схватила Антона поперёк живота и попыталась подвинуть. Но это ей не удалось. Нет, правда, она немного сдвинула, но вместе с доской, с Лилькой и даже с креслом.

– Сядь сюда, – сказала мама, но Антон не шелохнулся. Он как будто оцепенел. – А ты оставь его, смотри, потная вся! – Мама быстро убирала с красного Лилькиного лица прилипшие волосы.

– Мне тесно! – крикнула Лилька, и у неё брызнули слёзы.

– Цирка не надо, – пробормотал фотограф и что-то повернул в своём аппарате.

– Подождите! – бросилась мама. – Посмотрите на них! Антон! Лилька! Перестаньте реветь. Какие у вас кресла тесные, совсем не приспособлены для близнецов.

Фотограф хмыкнул. Конечно, мама не собиралась ему это говорить, но что же ей оставалось делать?

– Мне некуда совсем… коленки… девать! – рыдала Лилька. – Даже вот эту… коленку, которая далеко от Антона!

– Оставь коленки! – крикнула мама. – Их не будет видно. Антон, выпусти губу! Выпусти, кому говорят!

– Спокойно, детки. Мама, отойдите в сторону. – Фотограф хлопнул в ладоши: – Улыбаемся, вот так. Великолепно. Сейчас птичка вылетит.

– Птички не вылётывают… из аппаратов! – крикнула Лилька, обливаясь слезами.

– Пра-авильно, не вылё-отывают, – протянул каким-то внутренним голосом фотограф. – Не вылё-то-вы-вают… э-э… не выле-та-ют.

Мама стояла у двери и придерживала занавес, потому что очередь уже напирала.

– Смотрим сюда. Великолепно.

Антон, видно, устал. Ноги его ослабли, он выпустил воздух и открыл рот, чтобы снова вдохнуть. Но Лилька не упустила этого момента. Она тут же сдвинула его на край и села посредине. Антон повернулся… наклонил голову… и, как бычок, двинулся на Лильку лбом.

– Казнь египетская… – простонал фотограф. – Вавилонское столпотворение! – и медленно вытер платком лысину.

– Ну займите же их чем-нибудь, – сказала мама нервно. Она тоже достала из сумочки платочек. – Есть же у вас игрушки?

– Игрушки, игру-ушки, – прошептал фотограф и оглянулся вокруг невидящим взглядом.

– Что с вами? – испугалась мама.

– Да, у нас есть игрушки, – сказал фотограф твёрдо. Он взял себя в руки и стал опять энергичным мужчиной. – Пожалуйста, ослик Иа. Это он так кричит: «И-а, и-a! И-а!» – Фотограф отошёл к аппарату и крикнул опять: – И-a! – Мама со страхом на него оглянулась. – И-а! – сказал он ей в лицо.

Ослик был серенький, фланелевый, лопоухий. Лильке досталась голова с этими длинными мягкими ушами, а Антону задние ноги, ну и, конечно, хвост. Ноги были как ноги, с клеёнчатыми копытцами, а хвост… Хвост – это был красно-синий плетёный шнурочек с кисточкой на конце, точь-в-точь такой же, как завязки у Лилькиных гольф.

– Хо-хо! – буркнул басом Антон, и это было первое, что он тут сказал. Лилька сразу увидела этот хвост и сообразила, почему Антон сказал «Хо-хо!».

– Это мой хвост! – крикнула она. – Отдай мне! – и хотела повернуть ослика, но Антон в него так и вклещился. Лилька дёрнула изо всей силы, тут Антон… упёрся ногами в сиденье, вдавился в спинку.

– У вас ещё не было инфаркта? – повернулся фотограф к маме. – А у меня был.

Он снял крышку с объектива и щёлкнул. Лилька всё-таки успела вырвать хвост. И отвернуться от Антона, чтобы не отнял.

– Что это? – спрашивали потом знакомые. – Почему они сидят друг к другу спиной?

– Оригинальный снимок, – отвечала мама. – А что, интересно, когда уставятся в аппарат?

– Нет, но…