Весенняя ветка

…Георгий прошелся по комнате, положил потухший окурок в блюдце с обломанным краем и достал из пачки новую папиросу.

«Начальник цеха по-своему прав, — размышлял он. — Ему нет дела до того, что ты проработал с человеком столько лет и обязан Дубову не только тем, что научил тебя настоящему токарному мастерству, но и отца родного заменил. Всего этого начальник цеха не знает, да ему это сейчас и не нужно… Дан ему государственный план… Ну, надо ж было так случиться…»

Георгий еще некоторое время постоял в мучительном раздумье, надел кепку и быстро вышел из комнаты.

* * *

Домой Дубов вернулся хмурый. Он снял свою рабочую куртку и хотел повесить на крайний крючок вешалки, но крючок был занят.

— Черт знает что! — проворчал он и, перецепив кофту жены, водрузил свою робу на обычное место. — Никак не приучишь людей к порядку.

Александр Петрович долго и сердито плескался над умывальником, потом молча обтерся полотенцем и сел за стол, не глядя на жену.

— Ты что это такой сегодня? — осторожно спросила Ольга Степановна. — Что-нибудь случилось?

— Случилось, случилось… — буркнул Александр Петрович.

Он без аппетита съел тарелку борща из свежих овощей, который жена готовила каким-то особым способом и который Дубов очень любил и всегда называл «ольгин борщ».

Поев, он пересел на диван и взял в руки газету. Раз прочитал какую-то заметку, другой, но так ничего и не понял в ней. Мысли назойливо возвращались к неприятностям дня.

Встреча с Георгием, которой он сначала так обрадовался, закончилась так неожиданно неприятно. Впрочем, Дубов понимал, что Георгия тут винить не за что. Да и вообще некого винить. И будь бы вся эта пертурбация сделана открыто, по-человечески, Александр Петрович и слова бы не сказал против. А то не говоря ему ни слова — бац! Пожалуйте на ранг ниже. Расправились, как с мальчишкой. Позорище! И перед кем — перед Гошкой. И после всего этого разговор у начальника цеха, где тот, расхаживая по кабинету, говорил бесстрастно-спокойным голосом, что руководство ценит его, Дубова, как старого кадрового рабочего завода, но что сейчас нужны кадры технически грамотные, и не мешало бы ему, Александру Петровичу Дубову, пойти получиться на сокращенный курс в техникум, организованный якобы специально для комсостава завода. Это в пятьдесят-то лет, чтобы стать дипломированным пенсионером! Нет уж! Пусть предложат такое дело какому-нибудь мальчишке.

Там же у начальника в кабинете Дубов выложил на стол заявление с просьбой отпустить его в другой цех.

* * *

В квартиру позвонили, и Ольга Степановна поспешила в коридор открыть дверь. Тотчас оттуда послышались ее восклицания:

— Батюшки мои! Гоша, ты ли это?!

— Я, Ольга Степановна.

— Господи! Милый ты мой! Уж мы тебя совсем потеряли. Писем вовсе не стал писать. Почитай, года три ни строчки не имели. Это как же, а?

— Виноват, исправлюсь.

— Насовсем, никак, приехал-то?

— Насовсем.

— А где ж вещи твои? — спросила Ольга Степановна, глядя на порожние руки Георгия.

Георгий улыбался.

Ольга Степановна укоризненно покачала головой.

— Обижаешь, обижаешь нас, Гоша. Уж мы ли не как родные тебе… Да что же я, дура, стою? Проходи! Саша!.. Петрович! — кликнула она мужа. — Иди погляди, кто пришел-то!

Ольга Степановна схватила Георгия за руку и повела за собой в комнату.

Дубов молча поднялся с дивана и, к удивлению жены, мельком взглянув на Георгия, подошел к этажерке и стал перебирать кипу старых газет. Георгий неловко стоял посреди комнаты, а Ольга Степановна смотрела растерянным взглядом то на одного, то на другого. Откуда ей было знать, что произошло нынче.

— Ну, что скажешь?.. — спросил, наконец, Александр Петрович, нарушив эту немую сцену.

— Да вот… пришел поговорить…

— Утешать не надо. А поговорить, что ж, оно можно. Ступай за мной.

Они ушли в другую комнату, а Ольга Степановна все стояла в недоумении, глядя на затворенную дверь.

То, что муж пришел с работы не в духе, она сразу заметила, едва он переступил порог. Уже потому, как стучал в квартиру, она догадывалась о его настроении. Слава богу, за тридцать лет совместной жизни достаточно хорошо знала его характер… Придет, мается, а сказать ничего не скажет. И спросить ничего нельзя. Пробубнит в ответ, мол, не бабье дело соваться в заводские дела…

Когда Александр Петрович был просто рабочим, с завода возвращался всегда вовремя. Ходили по гостям, вечеровали у друзей да знакомых. Одним словом — жили ладом-миром. А как мастеровать начал, так пошли все беды: то домой не дождешься, то неприятности всякие. И на кой ляд, думала Ольга Степановна, ввязался он в это дело. Уж работал бы как работалось. А он, видите ли, нет. Ничего, говорит, ты не понимаешь. Человеку, говорит, доверие оказали, радоваться должна… Ох, уж это доверие!..

Вот и сейчас Ольга Степановна решительно ничего не понимала. Что произошло? Отчего муж так неласково встретил Гошу? И что значит это затворничество?

* * *

Закрыв за собой дверь, Дубов жестом приказал Георгию садиться на стул возле письменного стола, а сам прошел в другой конец комнаты.

— Ну?.. — спросил он. — Какой же разговор у тебя?