Вещие сестрички

«Развлеки себя сам», как обычно, шла на ура. Ученики набирались опыта. Они то и дело забывали реплики и все путали; в Сто Лат весь третий акт «Греталины и Мелиуса» пришлось играть в декорациях «Магических войн», но вроде бы никто не заметил, что величайшая любовная сцена в истории происходила посреди заливающего континент цунами. Вероятно, потому, что Греталину исполнял Томджон. Его игра настолько приковывала зрителя, что на следующей площадке – если можно так назвать арендованный на вечер амбар – Хьюэл велел парню поменяться с партнером ролями. Без разницы. Томджон по-прежнему держал аудиторию крепче, чем полноценный доспех со шлемом, даже несмотря на то, что Греталина в исполнении юного Притчуда выглядела простовато, то и дело заикалась и еще не избавилась от прыщей.

На следующий день, в какой-то безымянной деревне посреди бескрайнего моря капусты, гном позволил Томджону сыграть старика Мискина из «Развлеки себя сам», коронную роль Витоллера. Невозможно было дать ее человеку моложе сорока лет и не получить на выходе кривляку с подушкой вместо живота и нарисованными жирной краской морщинами.

Хьюэл не считал себя старым. Его отец в свои две сотни лет до сих пор давал три тонны руды в день.

Теперь гном ощутил себя древним. Глядя, как Томджон ковыляет прочь со сцены, Хьюэл на какое-то мимолетное мгновение понял, что значит быть грузным выпивохой, победителем войн, до которых больше никому нет дела, обреченно висеть над пропастью среднего возраста, боясь провалиться в древность, но держаться только одной рукой, а другой показывать Смерти неприличный жест. Разумеется, гном представлял себе это, когда писал. Но не понимал.

Увы, новая пьеса такой успех не снискала. Актеры сыграли ее несколько раз, просто проверить, как зайдет. Зрители внимательно смотрели – и шли по домам. Даже закидать ничем не трудились. Нет, они не думали, что пьеса плоха. Они вообще о ней не думали.

Но ведь в рассказе имелись все нужные ингредиенты, не так ли? Злой правитель, что получает заслуженную кару. Ведьмы вообще всегда привлекали людей. Явление Смерти особенно удалось, некоторые реплики были просто чудесными. И вот казалось бы, смешай все вместе… однако в сумме их магия растаяла, пьеса стала просто способом заполнить сцену на пару часов.

Поздно ночью, когда актеры уже спали, Хьюэл садился в один из фургонов и лихорадочно переписывал текст. Переставлял сцены, выкидывал реплики, добавлял, ввел паяца, включил еще один бой и отладил спецэффекты. Увы, все без толку. Спектакль, что вблизи выглядел какой-то изумительной запутанной картиной, торжеством впечатлений, на расстоянии становился просто размытым пятном.

Когда вдохновение особо яро накрывало гнома, он даже пытался менять стиль. Ранние пташки из числа труппы уже привыкли находить вокруг тележек забракованные версии, испещряющие траву, точно чрезвычайно грамотные грибы.

Томджон хранил одну из самых странных:

ПЕРВАЯ ВЕДЬМА: Он опаздывает.

(пауза)

ВТОРАЯ ВЕДЬМА: Он сказал, что придет.

Пауза.

ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА: Сказал, что придет, да не пришел. Это последний тритон, специально для него сберегла. А он не пришел.

Пауза.

– Мне кажется, – сказал он позже, – тебе надо немного успокоиться. Заказ ты выполнил. Никто не просил создать шедевр на века.

– Но ведь может получиться. Может, если все сделать правильно.

– Ты уверен насчет призрака? – спросил Томджон. Судя по тону, он-то как раз сомневался в необходимости персонажа.

– С призраком все в порядке, – огрызнулся Хьюэл. – Его явление вообще лучшее, что я когда-либо писал.

– Я просто думал, подходит ли он именно этой пьесе, вот и все.

– Призрак остается. А теперь иди на сцену.

Два дня спустя, когда Овцепики уже вырисовывались на горизонте сине-белой стеной, компания подверглась нападению. Никакой особой драмы; они только что перетащили фургоны через брод и отдыхали в тени рощицы, а та внезапно разродилась грабителями.

Хьюэл обвел взглядом полдюжины грязных и ржавых клинков. Их обладатели, похоже, несколько сомневались, что же делать дальше.

– Погодите, я схожу за квитанцией… – начал гном, но Томджон пихнул спутника и прошипел:

– Они не из Гильдии. Посмотри, явно же фрилансеры.

Стоит отметить, что главарем разбойников был чернобородый заносчивый громила с красным платком, золотой серьгой и подбородком, которым можно чистить горшки. А отметить такое действительно стоило. Хьюэл решил, что деревянная нога – немного перебор, но этот человек определенно подошел к своему ремеслу ответственно.

– Итак, – начал главарь, – кто вы и есть ли у вас деньги?

– Мы актеры, – сказал Томджон.

– И это ответ на оба вопроса, – прибавил Хьюэл.

– Вы шуточки-то не шутите, – предупредил бандит. – Я в городе бывал, что такое веселье, знаю и… – Он наполовину развернулся к своим спутникам и поднял бровь, намекая, что вот сейчас будет отличная реплика. – Если не остережетесь, я и сам пару острот отпущу.

Позади повисла гробовая тишина. Главарь нетерпеливо махнул саблей, и раздался хор неуверенных смешков.

– Ладно. Мы берем все ваши деньги, ценности, еду и одежду.