Вещие сестрички

– Очень даже да. Вспомните, на прошлой неделе мы решили добавить во второй акт сцену вокруг котла. Вам даже говорить ничего не надо, символизируйте оккультные силы за работой. Проще говоря, выглядите настолько гнусно, как только сможете. Ну же, ребята, идем. Пока вы неплохо справлялись. – Гном хлопнул Маграт по заду. – Отличную себе фигурку соорудил, Вильф! Но ради всех богов, засунь побольше набивки, все еще формы маловаты. Бородавки хороши, Биллем. Должен признать, – заключил гном, отходя, – вы смотритесь настолько мерзко, насколько это вообще возможно. Молодцы. Извините за парики. Теперь бегом на сцену. Занавес через минуту. Ни пуха ни пера. – Еще раз звонко хлопнул Маграт по заду, слегка отбил себе руку и побежал орать на кого-то другого.

Ни одна из ведьм не осмелилась открыть рот. Маграт и нянюшка Ягг инстинктивно повернулись к госпоже Ветровоск.

Она засопела. Она подняла голову. Она огляделась. Она посмотрела на ярко освещенную сцену позади. Она так хлопнула в ладоши, что эхо прокатилось по всему замку, а затем потерла руки.

– Что ж, кстати, – мрачно сказала матушка. – Давайте сами сыграем в этот театр.

Нянюшка недобро сощурилась вслед Хьюэлу и пообещала:

– От тебя пух и перья полетят.

* * *

Хьюэл встал в кулисе и дал отмашку, чтобы открывали занавес. И чтоб грянул гром.

Гром не грянул.

– Гром! – прошипел Хьюэл так, что половина зрителей услышала. – Ну же!

Голос из-за ближайшей колонны взмолился:

– Я упал и погнул гром. Он теперь только брякает.

Гном несколько секунд молчал, беззвучно считая про себя. Труппа наблюдала за ним как пораженная, только, увы, не громом. Наконец Хьюэл воздел к небу кулаки и заорал:

– Я хотел бурю! Всего лишь одну бурю. Даже небольшой шторм. Любой сойдет. Теперь я хочу выразиться ЯСНО! С меня ХВАТИТ! Мне нужен гром, и прямо СЕЙЧАС!

Ответивший ему удар молнии превратил пестрые тени замка в ослепительно-белые и жгуче-черные. За ним, как по сигналу, последовал раскат грома.

Такого грохота Хьюэл никогда слышал. Казалось, звук зародился в голове и пробился наружу.

Он все гремел и гремел, сотрясая каждый камень в замке. Пыль хлынула из всех щелей. Отдаленная башенка с грацией балерины оторвалась от стен и, кувыркаясь, упала в голодные глубины ущелья.

Когда гром стих, повисшая тишина показалась оглушающей.

Хьюэл посмотрел на небо. Огромные черные тучи неслись к замку, заслоняя звезды.

Шторм вернулся.

Он целую вечность оттачивал свое ремесло. Годами шатался по далеким равнинам. Часами упражнялся перед ледниками. Учился у великих штормов прошлого. Довел свое искусство до совершенства. И теперь, перед явно благодарной аудиторией, собирался показать им… бурю.

Хьюэл улыбнулся. Возможно, боги и правда его услышали. Жаль, не догадался попросить заодно хорошую ветровую машину.

Гном отчаянно замахал Томджону.

– Давай!

Тот кивнул и начал свой монолог:

– Теперь мы подчинили всех людей…

За ним, в глубине сцены, ведьмы сгрудились у котла.

– Да он же из жести, – прошипела нянюшка Ягг. – И в нем какая-то гадость плавает.

– Оказывается, огонь – просто красная бумага, – шепотом заметила Маграт. – А издалека совсем как настоящий! Смотрите, даже проткнуть можно…

– Неважно, – отрезала матушка. – Притворитесь, будто что-то делаете, а сами ждите моего сигнала.

Когда Злой Король и Добрый Герцог начали перепалку, которая должна была привести к захватывающей Дуэльной Сцене, оба поневоле заметили какую-то странную активность позади себя и случайные смешки в зале. После совершенно неуместного взрыва смеха Томджон рискнул украдкой посмотреть, что же происходит.

Одна из ведьм рвала на клочки их огонь. Вторая пыталась почистить котел. Третья сидела сложа руки и глядела на него.

– Сама земля тирана проклинает… – начал Притчуд, увидел выражение лица Томджона, проследил за его взглядом и запнулся.

– Молит меня о мести, – подсказал Томджон.

– Н-но… – заикнулся Притчуд, пытаясь невзначай указать кинжалом на происходящее.

– Я б со стыда умерла иметь такой котел, – прошептала нянюшка Ягг так громко, что услышали даже в самых далеких уголках двора. – Его ж два дня песком оттирать, не меньше.

– Молит меня о мести, – прошипел Томджон. Краем глаза он увидел в кулисе Хьюэла. Гном застыл в безмолвной ярости.

– Как они так делали, что он мигал? – спросила Маграт.

– А ну тихо, – велела матушка. – Вы людей сбиваете. – И махнула шляпой Притчуду. – Продолжайте, юноша. Не обращайте на нас внимания.

– Чего?

– Говорите, земля молит вас о мести, – в отчаянии подхватил Томджон. – И, так понимаю, небеса тоже.

Шторм услужливо швырнул молнию, и та снесла верхушку еще одной башни.

Герцог скрючился, его лицо исказил страх. Флем вытянул то, что некогда было пальцем, и выдохнул:

– Они. Это они там. Что они делают в моей пьесе? Кто решил, что они будут в моей пьесе?

Герцогиня, которая имела гораздо меньшую склонность терзаться риторическими вопросами, поманила ближайшего стража.

На сцене Томджон изнемогал под грузом сценария. Притчуд стоял столбом, но теперь еще и Хрумгридж, что в льняном парике изображал Добрую Герцогиню, также забыл слова.