Вещная жизнь. Материальность позднего социализма

Появление Кашпировского на главном советском телеканале, аудитория которого насчитывала более двухсот миллионов человек, стало социальным явлением национального масштаба. Ремник говорил о «культе личности» Кашпировского, описывая переполненные концертные залы и футбольные стадионы, где люди отчаянно рвались увидеть своего кумира[539]. Советскую прессу наводнили статьи, авторские заметки и письма читателей, посвященные паранормальным способностям Кашпировского[540]. В ноябре 1989 года Институт философии Российской академии наук организовал публичную дискуссию «Телепсихотерапия – пределы реального» с участием известных врачей, психиатров, философов, журналистов и самого Кашпировского, где обсуждались достоинства и недостатки популярного лечения перед экраном. Большинство участников принимало всерьез рассказы о воздействии сеансов Кашпировского на советских телезрителей, но расходилось во мнениях относительно того, расценивать ли его влияние как преимущественно положительное или отрицательное.

Одновременно с Кашпировским на советском телевидении появился другой экстрасенс. Весной 1989 года во время популярной передачи «Это вы можете!», посвященной научно-техническому творчеству, состоялась трансляция короткого сеанса с Алланом Чумаком, бывшим журналистом, утверждавшим, что он наделен даром воздействовать на биоэнергетику человека. Вскоре, летом 1989 года, его короткие сеансы передавали в рамках популярной развлекательной программы «90 минут» с понедельника по субботу. В отличие от Кашпировского, Чумак обращался к телезрителям лишь в начале каждого эпизода, объявляя, что собирается передавать им через экран целительную энергию и что во время сегодняшнего сеанса сосредоточится на той или иной группе заболеваний: в разные дни недели он якобы лечил сердечно-сосудистые заболевания, нарушения опорно-двигательного аппарата, заболевания желудочно-кишечного тракта и некоторые другие. Затем он добавлял, что зрители, желающие пользоваться его целительной энергией в течение всего дня, могут поставить перед экраном банки и бутылки с водой или другими напитками, а также косметическими кремами, чтобы он зарядил их целебной силой. После этого краткого предисловия Чумак несколько минут (обычно сеанс длился восемь – десять минут) молча делал месмерические жесты, символизировавшие передачу им энергии посредством телевизионного сигнала. В конце сеанса он повторял, что жидкости, расставленные перед экраном, превратились в универсальные снадобья для наружного или внутреннего применения в течение всего дня.

Реакция на телесеансы Кашпировского и Чумака тяготела, как правило, либо к доверию, часто граничащему с преклонением, либо к отторжению, принимавшему обычно столь же радикальные формы – в частности, обвинений в мракобесии в адрес как самих передач, так и тех, кто регулярно их смотрел. Разделение имело отчетливо социальную природу: анализируя состав приверженцев и критиков советских экстрасенсов, я пришел к выводу, что точку зрения на телепсихотерапию определяли (хотя жесткой зависимости здесь нет) прежде всего два фактора – уровень образования и пол. Аудитория экстрасенсов состояла большей частью из женщин, а более образованные люди чаще отказывались верить в паранормальные способности Кашпировского и Чумака[541]. Типичный противник телепсихотерапии – интеллигентный городской житель, мужчина; типичный сторонник – средних лет или пожилая женщина без высшего образования. Один советский журналист – мужчина и образованный человек – так описал представителей противоположного лагеря: «Его [Кашпировского] сеансы собирают специфическую аудиторию, в которой преобладает определенный контингент женщин, с горящим взором, рыхлых, толстых, такого парикмахерского вида»[542]. Последние принимали на веру заявления экстрасенсов, что такие передачи укрепляют телесное здоровье, тогда как их оппоненты били тревогу, заявляя, что телепсихотерапия лишь способствует физической и духовной деградации советского общества. Объединяла их твердая уверенность, что телесеансы воздействуют на тела и души людей. На конференции, организованной в 1989 году Институтом философии, Кашпировский упомянул, что в его домашнем архиве хранится около шестидесяти тысяч писем от телезрителей, сообщающих о благотворном эффекте его лечения[543]. В ответ его критики приводили статистику вызовов скорой помощи, как, например, один московский врач на той же конференции: