Вещное право

К сожалению, эти ставшие теперь очевидными положения в свое время не удалось последовательно отразить в нормах упомянутых законов. Автору довелось участвовать в составе рабочих групп по созданию как союзного, так и российского законов о собственности. Это дает ему основания утверждать, что при их разработке, особенно при работе над первым из них, преобладающее значение имели экономические и политические подходы, которым далеко не всегда соответствовало юридически грамотное оформление[204]. В результате этого сложившиеся вынужденные компромиссы отрицательно сказались на юридическом содержании этих важнейших для того времени законодательных актов.

Так, в тексте п. 1 ст. 4 Закона «О собственности в СССР» в качестве «форм собственности» были названы «собственность советских граждан, коллективная и государственная собственность». Но одновременно здесь указывалось и на признание «собственности иностранных государств, международных организаций, иностранных юридических лиц и граждан», т. е. по сути перечислялись субъекты права собственности с «иностранным элементом», в результате чего экономическая декларация приобретала некоторое юридическое значение. Такой компромиссный подход отразился и в заголовке этой статьи: «Субъекты права собственности. Формы собственности», который давал известные основания для мысли о том, что сам законодатель отождествляет если не «формы собственности» и «право собственности», то по крайней мере их субъектов. Это впечатление могло усилиться при сопоставлении п. 1 с п. 2 этой же статьи, которым допускалось «объединение имущества, находящегося в собственности граждан, юридических лиц и государства» (ранее прямо запрещенное ч. 1 ст. 116, ст. 123 и ч. 3 ст. 434 ГК РСФСР 1964 г.), т. е. расширялись права собственников по использованию принадлежащего им имущества, а затем говорилось об «образовании на этой основе» новых экономических отношений – «смешанных форм собственности, в том числе собственности совместных предприятий», иначе говоря, «смешанной формой собственности» объявлялась принадлежность имущества этим юридическим лицам.

На фоне таких «смешений» экономических и юридических категорий в союзном Законе Закон РСФСР от 24 декабря 1990 г. «О собственности в РСФСР»[205] представлялся юридически гораздо более продуманным. Он не стал реализовывать абсурдное правило п. 3 ст. 4 союзного Закона о собственности, согласно которому законодательными актами союзных и автономных республик можно было устанавливать любые «иные, не предусмотренные настоящим законом, формы собственности» (количество которых таким образом становилось необозримым, а фантазия законодателей – безграничной), а в первоначальных вариантах даже попытался ограничиться закреплением лишь двух форм собственности – частной и публичной.

Однако в окончательном варианте российского закона о собственности сделать этого так и не удалось: наряду с «Правом частной собственности» (разд. II) и «Правом государственной и муниципальной собственности» (разд. IV) в разделе III выделялось еще и «Право собственности общественных объединений (организаций)», которое, таким образом, не относилось ни к частной, ни к государственной (публичной) собственности. Этот на первый взгляд странный шаг законодателя был вызван тем обстоятельством, что в числе юридических лиц (общественных организаций) в то время находилась КПСС, признать имущество которой частной собственностью законодателю мешали идеологические стереотипы. Вместе с тем, не рискуя прямо объявить об этом, он «замаскировал» ситуацию, фактически квалифицировав принадлежность имущества общественным организациям, включая политические партии, как особую «форму собственности».

Лишь Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г., действовавшие в этой части (разд. II «Право собственности. Другие вещные права») на российской территории до введения в действие части первой нового Гражданского кодекса РФ, впервые в современном отечественном законодательстве не содержали ссылок на различные «формы собственности». Из положений ст. 44 названных Основ прямо следует, что юридически существует не «равенство различных форм собственности», а одно, единое право собственности с одинаковым для всех собственников содержанием («набором правомочий»), у которого могут быть разные субъекты – граждане, юридические лица, государство и другие публично-правовые образования. Не случайно «различные виды и формы права собственности» на уровне гражданско-правового регулирования не известны ни одному из развитых зарубежных правопорядков.