Весна умирает осенью

Красить он будет! А ей, что же, сидеть сторожить его, что ли?! У месье тут документы секретные, компьютер и другие ценности – за ними присмотр нужен. Саломея нехотя распахнула окно и, чтобы не тратить даром время, взялась обмахивать метелкой пыль с книжных полок.

Тут раздался приглушенный возглас, мина в окне болезненно исказилась: по паркету зловеще растеклось озеро масляной краски. Опрокинутое ведерко откатилось в сторону стола, оставив за собой отчетливый след.

– Имбецил! – рявкнула Саломея, надвигаясь грозой на маляра.

– @#*!!! – жалко возразил он на своем наречии, от испуга позабыв все французские слова.

Достав откуда-то канистру керосина и драную рубаху, рабочий приготовился было спрыгнуть в комнату и исправить ситуацию, но Саломея остановила его решительным жестом. Отобрав у малохольного убогий инвентарь, она принялась яростно оттирать краску.

Оливия, вернувшаяся домой после занятий раньше обычного, застала эту сцену в самом разгаре: развернувшись к окну внушительной кормой и изрыгая страшные проклятия, Саломея размашистыми движениями устраняла последствия инцидента.

На подоконнике, безвольно свесив ноги, сидел мужчина в заляпанном комбинезоне: судя по удрученному выражению лица, он был виновником происходящего.

Приняв наконец канистру у взмокшей от усилий Саломеи, маляр полез по лесам наверх, приговаривая:

– Ну, мадам… Ура-га-ан… Торнадо, а не женщина!

Выдворив с благодарностями деятельную горничную, Оливия уселась за письменный стол и включила ноутбук. В электронной почте висело письмо, которое она отправила себе со смартфона: в послании содержалась одна лишь фотография. Развернув снимок во весь экран, Оливия впилась в него глазами.

На блеклом штампе, украшавшем оборотную сторону «Весны», значилось едва различимо: «З.К.Х.М. АВ-5742».

Поисковик, проглотив комбинацию, не прояснил ровным счетом ничего, и это было ожидаемо: раз уж искусствоведы Портмана не смогли выйти на след, то едва ли ей поможет Гугл… Но должен же быть способ разобраться!

Оливия откинулась в кресле и на минуту прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Однако сколько она ни сопоставляла детали, к четкому плану прийти не удалось. Пожалуй, стоит позвонить Габи – вдруг в записной книжке подруги найдется полезный человек: какой-нибудь старичок-архивариус или технический эксперт, который сумеет вывести ее из лабиринта?

С этой мыслью Оливия собралась выключить ноутбук и вдруг замерла, вперившись в экран. С заставки монитора, которую Родион не менял больше года, на нее смотрела «Итея» – тот самый эскиз, с которого началась когда-то их авантюра с поисками утерянного в годы оккупации шедевра. «Итея» привела ее в Москву, а потом заставила изрядно помотаться по Франции.

Пожалуй, единственным человеком в кругу ее знакомых, который мог подсказать ей верный путь, был ее новый московский знакомый – коллекционер Ной Волошин. Но от одной этой мысли во рту появился привкус гнили – обращаться к манипулятору Оливии совсем не хотелось. Да и вряд ли Волошин захочет иметь с ней дело после того, как «Итею» увели у него из-под носа. Ведь он, расчетливый бизнесмен и увлеченный собиратель, уже представлял себя на вершине Олимпа. «Итея» должна была стать украшением его коллекции, однако мечте не суждено было сбыться – не по воле провидения, а из-за того, что они с Родионом вмешались в это дело.

Во время поездки в Москву, куда год назад ее пригласил тот самый Волошин, она успела побывать на одном предаукционном показе… С минуту поразмыслив, Оливия отрыла ящик письменного стола и, пошарив в нем, извлекла свой рабочий блокнот. В боковом отсеке лежало несколько визиток, однако нужной среди них не оказалось.

Она потерла кончик носа, что-то припоминая, затем поднялась и направилась в смежную с кабинетом спальню. Отыскав на верхней полке шкафа вечернюю сумочку, заглянула внутрь. Ничего. Но в небольшом кармашке, застегнутом на молнию, нашлась ресторанная зубочистка в целлофане и две визитные карточки. Первая принадлежала модному дизайнеру и жене русского олигарха, Арине. А вторая – Виталию Галину, арт-дилеру, которому представил ее Волошин.

Галин был скользким и малосимпатичным типом, консультировавшим людей той особой породы, которая ставит коллекционирование произведений искусства в один ряд с благотворительностью. В их глазах и то и другое служило признаком хорошего тона и атрибутом успеха. Галин подсовывал им второстепенные работы престижных художников вроде Айвазовского, не стесняясь вздувать цены. Если верить Волошину, среди картин нередко попадались и подделки.

Однако Галин много лет крутился в этом бизнесе и знал нужных людей. Даже если он не сможет ей помочь, то наверняка подскажет что-нибудь дельное.

Вернувшись из спальни в кабинет, Оливия поморщилась: казалось, запах керосина пропитал его насквозь. Отключив ноутбук от зарядки, она спустилась с ним в гостиную.

Посреди комнаты на стуле, как на постаменте, возвышалась статная фигура Саломеи. Горничная распыляла какой-то состав на леденцы барочной люстры и любовно оглаживала их тряпкой, выводя чувственным контральто популярный мотив.