Весна умирает осенью

Приятель обнял ее за плечи, и тут же раздался щелчок.

– Пойдем уже, папарацци, – поторопила Оливия, – у нас ведь еще билетов нет…

После сеанса они проболтали целый час во внутреннем дворе кинотеатра. Там были расставлены деревянные столики, кадушки с пальмами и газовые обогреватели. Потягивая панаше, Франсуа развлекал ее артистическими байками, которые так и сыпались из него одна за другой. О Клоде Лелуше, который не первый десяток лет приходит сюда на все премьеры; об эксцентричном Жане Кокто, нарисовавшем когда-то эскизы светильников для зрительного зала, и о тех знаменитостях, чьи портреты украшают внешнюю стену «Студии 28».

Ближе к обеду Франсуа завез Оливию домой и прокричал ей сквозь рев мотора:

– До завтра, подруга! И не забудь прислать мне аналитику по проекту.

– Слушай, ты совсем обленился, – засмеялась она. – Ну так уж и быть, осчастливлю…

Помахав ему рукой, она набрала код и открыла калитку.

Покой в квартире нарушал лишь художественный свист, доносившийся с улицы. Скинув пальто и кроссовки, Оливия прошла внутрь и заглянула в холодильник. Обнаружив в нем коробку с суши, девушка обшарила глазами кухню – неужели соевый соус закончился?

– Ну, как твой зачет? – раздался с террасы голос Родиона. После окончания ремонта он снова просиживал там сутки напролет со своими документами.

– Все по плану, – буркнула она. – Ты уже поел?

– Конечно. Как-то не рассчитывал, что ты сегодня так рано вернешься, – проговорил он натянуто.

Оливия пожала плечами и вытащила из пакетика деревянные палочки – объяснение происходящему искать было бесполезно.

«Видимо, годы берут свое», – с горечью думал Родион, смахивая пепел со столешницы. Его уже давно не тянуло бессмысленно рисковать, экспериментировать, что-то доказывать себе и другим. А она лишь вступала в ту пору жизни, когда так хочется лететь навстречу приключениям, бросая миру вызов.

Некоторое время он сидел неподвижно, наблюдая, как корчится окурок в стеклянной пепельнице. Точно так же извивалась и тлела его душа. Он вошел в «Фейсбук» и отыскал нужный кадр. Взглянув в который раз на сияющее лицо любимой, прильнувшей к незнакомому молодому мужчине, не удержался и кликнул: «Нравится».

Судя по количеству алых сердец, фотография, на которой некий Франсуа Г. отметил Оливию, у многих вызывала восторг: улыбчивая пара стоит в обнимку на входе в «Студию 28», наслаждаясь солнечной погодой. Игривые, беззаботные, они посылают миру вопрос: «Ну а как провели это утро вы?»

XXIII Мама

Весь полет Оливия спала, прижавшись виском к иллюминатору. Рождественская неделя на Корфу, где жили ее родители, отняла много сил.

Отец был нездоров. Из-за бессонницы и мучивших его болей он был подавлен, еле вставал и, главное, ничему не радовался. Даже ее приезду.

– Это лекарства, – тихо объясняла ей мама, когда они вдвоем стояли на кухне. – Они притупляют все эмоции, все ощущения. Но без них он не справится…

Когда отец совсем ослаб и без посторонней помощи обходиться уже не мог, мама бросила преподавание в Афинах и перебралась к нему на Корфу. О сиделках он и слышать не хотел, поэтому ей пришлось целиком взять на себя и дом, и уход за бывшим мужем.

– Он практически ничего не ест, – продолжала она, помешивая в кастрюльке какую-то серую бурду. – Вот варю ему каждый день овсяную кашу, делаю пюре из овощей. Но ничего, может твое присутствие встряхнет его немного… Посидим за праздничным столом, как в старые времена!

Но и в сочельник с постели отец не поднялся. Лежал, повернувшись к ним спиной и изучая невидимый узор на стене. Дождавшись, когда он уснет, женщины вышли во двор, где стояли чугунная скамейка и столик с мозаичной столешницей.

Мама грустно улыбнулась.

– Помнишь, ты подарила его отцу на юбилей? Он ведь тогда поверить не мог, что ты сложила узор сама. А потом хвастался перед гостями – каждому демонстрировал, какая талантливая у него дочь!

Оливия погрустнела. Папин праздник она хорошо запомнила…

Всей семьей они еще жили в Афинах. Родители между собой давно не ладили, но Оливия скрепляла этот союз – до поры до времени. Отец неделями пропадал на работе: брался за внеурочные, ночуя в своем кардиоцентре, и постоянно уезжал на конференции. Ею занималась мама, но виделись они в основном днем в хореографическом училище, где та преподавала. По вечерам мать частенько отсутствовала: у нее то и дело возникали «неотложные встречи, подработки и консультации».

Правда открылась неожиданно.

В школе отменили два последних урока, и Оливия помчалась домой – вот повезло, куча свободного времени! А там – никого. Отца с утра вызвали к тяжелому пациенту, а мама была на занятиях.

Ключа у нее не оказалось, а потому пришлось тащиться на перекладных в училище в надежде застать маму.

– Так Илиади у нас по средам не работает, – ошарашила ее женщина-администратор, сидевшая на входе. – У нее уроки только по понедельникам и пятницам. Плюс еще субботняя группа…