Весна умирает осенью

Редактор поднялся, облокотился на спинку кресла и уставился на нее из-под седых, тщательно подстриженных бровей.

– Вам нравится у нас работать?

– Конечно, – осторожно ответила Оливия, понимая, что такая прелюдия ничего хорошего не сулит.

– И вы хотели бы через год попасть в постоянный штат, верно?

– Мы обсуждали с вами такую возможность…

– Так какого же черта, – побагровел он, – вы, стажерка, позволяете себе работать на два фронта? В оплачиваемое редакцией время?!

Танги развернул к ней свой компьютер и ткнул пальцем в экран.

– Интервью у Вишневской в Довиле брали вы?

Отпираться было бесполезно…

– Я сразу узнал ваш голос, – нагнетал редактор. – Вас выдает акцент! Да-да, вы чудесно интонируете. Знаете, в этом даже есть свой шарм, свой узнаваемый стиль. Но в данном случае он вас подвел!

Нервничая и сбиваясь на ненужные детали, Оливия рассказала ему предысторию.

– Что ж, готовность прийти на помощь другу – похвальное качество. Однако по условиям договора с «Эритаж» вы не имеете права работать на другое СМИ. Даже если оно относится к нашему медиахолдингу. Так что зайдите в отдел кадров и получите расчет – мы с вами прощаемся.

Возразить было нечего. Поднявшись, Оливия направилась к выходу.

– За эти месяцы, – неожиданно бросил ей в спину редактор, – за вами закрепилась репутация моей любимицы. Должен признать: вы мне действительно нравитесь. У вас пытливый ум и нет предубеждений. Такие люди беспокойны и неутомимы: они всегда стремятся сделать больше, чем от них ждут. Именно поэтому, Илиади, я готов дать вам второй шанс.

Оливия обернулась: неужели не шутит? В медийной среде Танги был лицом влиятельным – при желании он мог бы легко испортить ей карьеру. То, что главред «Эритаж» намерен закрыть глаза на ее промах, казалось настоящим чудом.

Однако вскоре выяснилось, что чудеса в исполнении босса были небескорыстными.

– Раз уж вы успели встретиться с Вишневской, – произнес Танги, полируя ногти о бортик вельветового пиджака, – то многое знаете об их семействе. Нам нужен материал. Не биографическая лирика, не глянец, а сильная, бьющая по эмоциям история. С эффектным финалом! Давайте думайте, как нам встряхнуть читателя. Это ваш шанс!

Гладильную доску в этот день пришлось пристроить в кабинете: в спальне, где Саломея обычно приводила в порядок хозяйские вещи, находиться было нельзя. Между месье и мадемуазель разгорелся спор, грозящий перейти в скандал. За годы работы в «мезон Лаврофф» и появления в его стенах Оливии подобное Саломея наблюдала впервые.

– Ты даже не представляешь, в каком положении окажешься, – втолковывал ей месье. – Старый лис Танги – отъявленный манипулятор. У его штатной команды разработка темы отнимет слишком много времени и сил, все остальные дела встанут. Кроме того, история эта скользкая и запутанная – слишком велик шанс оскандалиться. Вот он и решил свалить все на стажерку!

– Вполне возможно. Но ты забываешь об одном обстоятельстве: мне действительно многое известно. Танги просто верит в меня, осознает мою ценность…

– Ценность? А что он теряет, если ты не справишься? Не сумеешь собрать в срок материал – от тебя просто избавятся, и все. Припомнят случай «нарушения профессиональной этики» и выставят за дверь. С такой характеристикой о работе в солидных изданиях можно будет забыть!

– Вот мы и добрались до сути. – Ее голос задрожал, завибрировал, как случайно задетая струна. – Ты всегда ставишь под сомнение мои таланты, мой шанс на успех. Да-да, не отпирайся: так было и с «Итеей»! Ты ведь отговаривал меня от поездки в Москву и от встречи с коллекционером Волошиным. Поэтому я поначалу не посвящала тебя в свои планы и вела расследование в одиночку…

За стеной с возмущенным шепотом сомкнулись шторы. Скрежетнул по полу стул – месье, по-видимому, потребовалось сесть.

– Молчишь? – продолжала Оливия, все больше распаляясь. – Значит, я права. Мы разыскали шедевр великого скульптора, он украшает теперь сад Тюильри. Однако это не является в твоих глазах ни заслугой, ни доказательством того, что у меня есть чутье!

– Да не говори ты ерунды! В эпопее со статуей хотя бы не было криминала. А из-за смерти Вишневской тебя задержали почти на двое суток. Все это разбирательство, жандармы, адвокаты… ты понимаешь, чем это могло закончиться? Взгляни на вещи трезво: ты ведь не первый раз позволяешь себя использовать. Сначала Волошин с поиском нужных ему бумаг, затем Габи с интервью, а теперь еще и Танги. Твой авантюризм – порождение нездоровых амбиций, которые черт знает куда тебя заведут!

– Да без них ничего не добьешься! – парировала она. – Сегодня побеждает не тот, кто опытнее и умнее, а тот, кто смелее и быстрее! Ты просто потерял гибкость, увяз в своей архаике: в глобальных политических расследованиях и прочих «значимых» делах, в которых можно ковыряться годами, а потом еще столько же писать об этом книгу. И даже не замечаешь, что широкой публике это все до фонаря!

– Поступай, как знаешь, Иви, – сдался он. – Запретить я тебе не могу. Но поддержки от меня не жди. Ты кашу заварила, тебе и расхлебывать.

ХХII Такое кино