Весна умирает осенью

Вилла представляла собой двухэтажный домик с застекленной террасой. С минуту поковырявшись ключом в замке, «мальчик» распахнул массивную дверь и пригласил гостью внутрь.

Щелкнул выключатель. Под потолком трепыхнулась лампочка, комнату залил желтоватый свет.

– Ну вот, все удобства в вашем распоряжении, – гостеприимно вымолвил ночной портье. – Спальня и душевая наверху.

Оливия ответила ему молчанием – ей вдруг показалось, что она забыла русский язык. Интерьер эко-виллы был выполнен в брутальном гангстерском стиле, щедро сдобренном охотничьей атрибутикой. На стенах из необработанного дерева висели декоративные ружья, латунные валторны, полевые бинокли, мотки бечевки и оленьи рога. Посреди дубового стола красовались самовар и чучело фазана. А на шестке за красным кожаным диваном торчал, как срочник на дозорной вышке, пучеглазый филин.

Посреди гостиной была расстелена шкура бурого медведя, источавшая застарелый пивной аромат. Его объемная голова с хищно распахнутой пастью была обращена к барной стойке, рядом с которой игриво поблескивала хромированная труба. О том, что эта конструкция служит не подпоркой для потолка, а пилоном для стриптиза красноречиво свидетельствовала адресная табличка: «Place de L’Amour».

Любовью на вилле было пропитано буквально все: и широкая постель с пурпурным балдахином, и желтоватые банные полотенца, и эмаль примыкающей к спальне джакузи.

Содрогнувшись, Оливия поспешила вниз, чтобы попросить номер худшей категории – самый простой, «в строгом деловом стиле». Однако след мальчонки давно простыл. Она растерянно взглянула на циферблат – до вылета в Сибирь оставалось всего несколько часов…

Смирившись, Оливия заварила чай и устроилась с чашкой на террасе, где имелись бильярдный стол, обитая дерматином банкетка и плетеное кресло-качалка. В углу возвышалось чучело лося с остекленевшими от увиденного в «Калифорния-хаусе» глазами.

В ватной ночной тишине Оливия раскачивалась взад и вперед… За окном в молоке снегопада дрейфовал одинокий фонарь. Это зыбкое пятнышко постепенно набухало, росло и оформлялось: все четче просматривались кружевные наличники, схваченное морозным узором стекло, вязаные шторки над пунцовыми помпонами герани… И уже мерещились ей треск сосновых поленьев в печи и убаюкивающее бормотание транзистора:

Зимней ночью за окном
Нет и памяти о звездах.
Мятый снег, уснувший дом,
Над асфальтом рыхлый воздух
Спит недвижным талым сном…[23]

Очнулась она от нервного трепыхания будильника. На часах было шесть утра – пора собираться. Обратно Оливия решила добраться на такси и позавтракать уже в аэропорту. Наскоро умывшись, она взяла чемодан и вышла за порог эковиллы.

Захлопнув за собой дверь, с трудом повернула в замерзшем замке ключ. Дробно стукнул о косяк деревянный брелок-бочонок. Оливия поднесла его к глазам и прочла доходчивое, как березовый веник, слово: «Баня».

XXVII Сибирь

Весь полет Оливия проспала. По поводу прибытия в Сибирь она не беспокоилась: мама связалась накануне со своим старым московским знакомым, Вадимом. Прожив в столице двадцать лет, он недавно решил вернуться в родные сибирские края. «Подработка Вадику сейчас явно не помешает, – рассуждала мама. – Созвонюсь с ним, пускай тебя встретит».

Вадим оказался плотным мужчиной с застенчивой детской улыбкой на обветренном лице.

– На мать-то вы как похожи! – восхитился он искренне. – Сто лет я ее не видел… Ну, давайте, помогу с багажом. И вот, держите подарок!

Он протянул Оливии шерстяные рукавицы с припудренной снегом гроздью рябины, вышитой на тыльной стороне. Поблагодарив, Оливия натянула теплые варежки и зашагала вслед за Вадимом на выход.

В ломком стеклянистом воздухе кружились хлопья снега – все вокруг было словно укутано пуховым платком.

– Пять минут перекурю, и поедем. – Вадим сунул руку во внутренний карман дубленки. Достав пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и затянулся.

– Значит, до конца дня вы пробудете здесь, а потом отправитесь в Зиминск?

– Осмотрюсь немного и покачу в глубинку… Сможете меня подбросить?

– Предлагаю перейти на «ты». – Он выпустил из ноздрей едкие струйки дыма. – Поговорю со своими наукоидами… Думаю, отпустят.

– Согласна на «ты». А кто они, эти… «оиды»? – поинтересовалась Оливия.

Сообразив, что перед ним человек неподготовленный, Вадим пояснил.

– Я в Москве раньше в ядерном институте работал. Не по научной части, конечно… Так, техническое обеспечение. Но распорядок их меня извел: смена с шести утра, пообедать тоже некогда. Короче, нажил язву, развелся с женой и решил свалить домой. Устроился здесь водителем в Институт геологии. Выдали мне здоровенную «шишигу» – мотаюсь на ней в экспедиции с научным составом. А в свободное время на своей тачиле шоферю…

Вдруг сбоку раздался устрашающий звериный рык. Они обернулись. Подрагивая мускулистым телом, на них пристально смотрела служебная овчарка. Собаку удерживала на поводке женщина в полицейской форме.