Вести с полей

– Родить – не следом потом ходить. Дело простецкое. – Через силу смеялась Наталья.– Вот Федя-то наш, царёк народный, он ей таких мальцов настрогает – хоть прямо в люльке вези в город и устраивай начальниками куда-нито. Гены Федины крепкие как канаты. И Нинка их сама отвезёт с Леночкой на пару. Они ж подружки.

Наталья закашлялась и достала платок из кармана кофточки. Ко рту приложила.

– Да и мы, мать, тоже строганем. Кто нам помешает? – постучал её тихонько по спине Алипов. – У меня теперь мозги на место встали и затемнение прошло. Дом, ты, дети, работа. Всё! Прости уж за грех. Каяться не умею, но ты так прости. Знаешь ведь – совесть я не пропил и не подарил никому.

– Это да, – со смешком согласилась жена. – Яду я хлебнула не напрасно. Вишь, и совесть тебе постаралась, да вернула. Чуть не сдохла. Мало развела яду – врач сказал. А так бы Валюха уж и прописалась бы в мачехи. А, Игорёк?

– Давай об этом прикончим, – насупился агроном Алипов. – Всё что было – быльём и поросло. А бес голову да душу под себя подминает и не только у таких, как я. Мне что. Я полуграмотный агроном и неотёсанный мужик. А вон Федор Иванович наш – глыба. Молиться на него – Бог не обидится. И то -бес ему в ребро-то саданул крепенько. Ничего, все сдюжили.

– Выходит, раз я не сдюжила, то я и виноватая? – Наталья вцепилась Игорю в рубашку и стала трепать её в разные стороны, пытаясь сдержать рыдания. Но не смогла.

Так и добрались до дома. Она вся в слезах. А он в трудных раздумьях. И никто из них не понимал, переступая порог домашний: то ли кончилась нормальная жизнь, то ли, наоборот, после горя только и началась.

  А ближе к вечеру люди стали ходить к Алиповым. Наталья известной была в совхозе. Все-таки не буртовщица с тока, которые менялись в сезон по два раза под тем предлогом, что от лопаты руки отваливаются. Наталья шеф-поваром была в местном кафе «Ковыль». А там и свадьбы играли, и дни рождения буйно отмечали, и похороны. Просто пообедать не ходил никто. Дома ели или в поле. А вот когда гости к кому приезжали с родины малой, заказывали, естественно, ужин в «Ковыле». Гуляли по два-три дня под радиолу и почти виртуозное исполнение всего известного и незнакомого баянистом Михой Савельевым. Он музыкалку окончил в Ярославле, да кроме

того природный талант имел отменный. А готовили в «Ковыле» не хуже, чем в московском «Славянском базаре», где кроме бывших москвичей из целинников были только Дутов с Ниной Игнатьевной. За мастерство поварское и любили в совхозе Наталью Алипову. Да кроме  умения готовить и поварихами управлять имела она добрый нрав, открытую душу и умение ладить со всеми. Что в суровых целинных условиях ценилось вдвойне.

Узнали в совхозе о возвращении её из Кустаная от Леночки Лапиковой. Она по просьбе Дутова сбегала в кафе и обрадовала поварих. Через день, естественно сарафанное радио разнесло приятную новость по всем совхозным закоулкам. Ну, и потянулся народ по одному или парами, обязательно прихватив скромные подарки. Выздоровление – это же праздник для человека. Подарок ему положен по душевной сельской традиции. Несли кто вкусное что-нибудь, кто статуэтки фарфоровые, да и отрезы на платья летние дарили. Ну, и ещё всякое-разное, недорогое, но нужное или красивое. Этого добра много было у женщин из «Альбатроса» Жили хорошо. Грех жаловаться.

Алипов Игорь Сергеевич сидел на скамейке перед крыльцом, курил много и втихаря глотал помаленьку азербайджанский коньяк, спрятанный во внутреннем кармане. Чувствовал он себя нервно и было ему тоскливо. Он после дороги из больницы вдруг отчетливо увидел будущую свою жизнь семейную, которая представилась ему перевернутой на сто восемьдесят градусов. То есть, на него должно бы глядеть радостное лицо этой жизни, а она развернулось спиной к нему, причём сутулой, сгорбившейся. И пока не мог угадать Игорь, долго ли так простоит жизнь их с Натальей и повернётся ли вообще к ним своей прежней, улыбающейся внешностью.

– Ну, как она, Натаха? – интересовалась Люба Манихина, учительница первоклашек. Она с мужем шла и несла свёрток в холщевой обмотке. – Температуры нет у неё, желудок не болит?

– Зайди – узнаешь, – Алипов Игорь глупых вопросов вообще не любил, а сейчас его от Любкиного интереса к температуре  прямо таки скорчило.

– А! Ну, да! Я же иду сама. И спрошу, – Манихина Люба засмущалась. – А к ней можно вообще? Она же с дороги недавно. Устала, может?

– Нормально всё. Идите, – Алипов Игорь Сергеевич махнул рукой. – Она обрадуется.