Вестник

            Больше всего Дэну хотелось остаться одному. Семь часов под дождем – мысли размокли и повисли, как сонные караси. Он плеснул себе чая, взял складной табурет и ушел в коридор. Кое-как устроился у теплой стены, попытался заснуть, но тревога немедля подняла на рога, да и чай быстро остывал. Дэн понуро допил его и уставился в оранжевый сумрак за коридорным изгибом.

            Он не мог думать о Тэа. Ни как о живой, ни как о мертвой. Он собственной рукой подтвердил отсутствие пульса, а потом собственными глазами увидел необъяснимое преобразование красного в белое. Когда он оставил Райна, она была мертвым телом с множеством ран. Когда он вернулся, то обнаружил то же самое – разве что на ней теперь не было ни царапины. Пульс отсутствовал, нервная активность на нуле, но температура постепенно повышалась. И Дэн подумал, что он счастливый человек, – он по-прежнему ничего не понимает и может надеяться на чудо. Вот он и надеялся.

            «Что дальше? Что мы в действительности делаем?» Он мог бы придумать ответ. Возможно, даже мог угадать правду. Однако было слишком мучительно снова озираться вслепую, ему хотелось, чтобы кто-то хоть раз в жизни разъяснил ему всё без нравоучительного битья головой о стену. Или он действительно непроходимый дурак? Дэн жадно слизнул последние капли чая. Из северной комнаты донесся слабый шум и голоса. Он привстал, но не успел сделать и шага, как навстречу выпрыгнул Рональд.

            – Говорят, к ним нельзя – пускают только тебя. Рассказывай, как она.

            Дэн застыл на пару секунд, затем грузно осел обратно на табурет. Тэйси немедля умчался назад и вернулся с еще одним табуретом; в его второй руке обнаружился медный кофейник. Он взял из неподвижных ладоней Дэна чашку и налил ему кофе. В воздухе поплыл привычный аромат корицы.

            – Пей, Байронс, и говори.

            – Тебе уже сообщили о...

            – Об инциденте на складе – да. Меня больше интересует «магический-немагический» ритуал, который проводит Алекс.

            Дэн хмыкнул и устало покачал головой: – Не знаю. Он полагает, что ничего не проводит. И у меня нет оснований ему не верить.

            – Постой. Так что же Тэа...

            – Мне пришлось придумать байку про ритуал, чтобы не поднимать шума. И на тот случай, если Райн окажется прав.

Дэн, как мог внятно, пересказал Рону то, что видел.

            – Значит, она...

            – Я был там четверть часа назад. Она мертва, но что-то действительно происходит. Ран на ней уже нет. – Дэн отхлебнул кофе и прислонил кружку к щеке. – Да, можно заживлять на мертвом теле, но здесь оставались люди; кто-нибудь обязательно бы почувствовал магию. Это если забыть о Печатях.

            – И что – совсем ничего?

            – Совсем. Я сам видел, как исчезала кровь. Дыры от пуль на одежде остались, а всё остальное... И никаких ощущений, ничего. Температура тела почти тридцать пять, и это через восемь часов после смерти.

            – А что Алекс?

            – Просто сидит с ней. Зато теперь ясно, почему он был так спокоен во время предыдущей Охоты.

            – Да, видно, он уже знал.

            – Джулия... – Дэн поставил кружку на пол. – Джулия застрелила ее в замке. Случайно, под «Контролем» Элинор. Он мне признался.

            Рон поиграл бровями. – Ты веришь, что Тэа оживет?

            – Не знаю. Но я сам чувствовал, как она теплеет. Хотя это пока единственное, что можно чувствовать. – Дэн нахмурился. – То, что мы по старинке именуем магией, управляемые и усиленные, но естественные процессы. А это что-то... совсем другое.

            – Как восстановление мимикрида?

            Дэн недоуменно посмотрел на Тано: – Это риторический вопрос?

            – Верно, верно. – Рональд покивал сам себе. – Выходцы из других Параллелей не могут существовать в нашем мире больше часа, если пребывают в собственном материальном теле. Вопрос: в своем ли теле Тэа? Ответ: судя по всему, да. Только в таком случае она может «самовоскрешаться», а ее восстановление нельзя будет почувствовать магически.

            – Ах, вот ты о чём. – Дэн вытянулся на табурете. – Согласен... Но Тэа всё равно не может быть мимикридом. Она жила с нами бок о бок неделями.

            – Эхе-хе. – Тэйси вынул из кармана пальто круассан и сжевал его.

            – Да и Райн чувствует, что с ней происходит! Или, по-твоему, он тоже мимикрид?

            – Не шуми. Алекс правда чувствует? Или фантазирует под давлением эмоций?

            – Он говорит, что ощущает «тепло» внутри нее – тепло, которое исцеляет.

            – Ну что ж... Может, и так.

            – Ты хочешь сказать, что Тэа, с которой мы провели столько времени, и Райн, проживший у тебя под носом большую часть своей жизни, выпали из Параллельного Потока? Может, и Ростов с ними за компанию?

            – Байронс, не язви.

            Дэн прикусил язык. Он всегда злился, когда Тано забывал о чужом любопытстве. Старик слизнул с указательного пальца сгущенку:

            – У меня тоже нет заверенных ответов, одни спекуляции. Но могу предложить гипотезу.

            – Давай.

            Рональд кивнул. Затем ушел в северную комнату и спустя минуту вернулся с двумя плоскими свертками. Один прислонил к стене, второй начал аккуратно распаковывать. Дэн терпеливо ждал.

            – Вот чем окупилась моя поездка в Астоун. Сперва взгляни на эту, – Рональд протянул ему что-то, всё еще завернутое в слой черной бархатистой бумаги.

Под ней оказалась картина.

            – Полагаю, ты догадываешься, кто автор.