Вестники

– Пожалуйста, забудьте, что вы меня видели, – попросила она. – Я не хотела ничего плохого. Я просто пришла навестить подругу. Я близко знакома с людьми, которые здесь живут, честное слово!

– А с кем именно ты дружишь? – прищурилась Эмма. – И кого ты поддерживаешь: мэра или судью?

Эмма отлично умела задавать вопросы. Если эта девчонка за мэра Мэйхью, то она враг. Если за другую Натали и за судью Моралес, то…

«…То никто не гарантирует, что она хороший человек», – грустно подумал Финн. Потому что в этом мире всё так ужасно устроено. Другая Натали и судья Моралес не могли открыто заявить: «Я на стороне добра и против плохого правительства!» Им приходилось притворяться злыми и жестокими. Делать добро они могли только втайне.

Финн не любил сомневаться. Он предпочитал точно знать, с кем имеет дело.

Он посмотрел на Чеза. Но тот молча шевелил губами, явно произнося про себя слова «подруга». Вид у него был озадаченный.

– Чез? – позвал Финн.

– По-моему… – начал тот. – По-моему, мы знаем эту девочку. Мы уже видели её… или слышали. Я узнаю её голос…

Остальные, кажется, тоже засомневались.

– А я нет, – заявил Финн.

Эмма, Рокки и Кона согласились с Финном. Даже Кафи, подражая старшим, помотала головой.

– У нас не хватило наушников на всех, – напомнил Чез. – Они были только у меня и у обеих Натали…

– А-а, – протянул Финн, а Эмма спросила:

– Она была в тот вечер на празднике?

Чез присел рядом с девочкой.

– Помнишь вечеринку, которая состоялась в этом доме неделю назад? – произнёс он очень мягко, как будто разговаривал с Финном. – В тот вечер… когда была стрельба. Ты, наверное, думаешь, что видела там свою подругу Натали. Но на самом деле…

– …Это была Натали из другого мира, – шёпотом договорила девочка. Она сдвинула руки, приоткрыв лицо, и посмотрела на Чеза, Эмму и Финна. – Вы тоже были там.

Финн потянул Чеза за руку.

– Я её знаю! – воскликнул он. – Она помогла Натали сбежать!

– Лана, – произнёс Чез. – Тебя зовут Лана.

В тот ужасный вечер на ней было ярко-синее платье. Но тогда все расхаживали в синем и оранжевом, и везде висели синие и оранжевые драпировки и флаги. Это были цвета политической партии, которая правила страной. Партии, к которой принадлежали главные злодеи.

При одном воспоминании об этих цветах Финну стало нехорошо.

Но теперь Лана была в тёмных джинсах и зелёной футболке, почти камуфляжной расцветки. Возможно, она хотела слиться с зарослями у ограды. Однако на лужайке её было хорошо видно.

Девочка открыла лицо и воскликнула:

– Вы всё правильно поняли! Мы на одной стороне! – Но она по-прежнему сутулилась и нервно озиралась, словно искала пути к бегству.

– Мы тебя не тронем, – сказал Финн таким же тоном, каким обратился бы к выпавшему из гнезда птенчику. – Мы знаем, что ты подруга Натали. Она нам рассказала. Теперь мы можем доверять друг другу.

Лана рассмеялась – невесело и горько.

– Доверять? – с издёвкой переспросила она. – Доверять?! Я теперь уже сомневаюсь, что могу доверять Натали – а ведь она моя лучшая подруга!

– Натали хорошая, – заверил Финн. – Мы-то знаем.

А потом он вспомнил, что им неизвестно, где другая Натали.

Он вспомнил, как выглядел дом, из которого они только что выбрались. Вспомнил телевизоры, которые внушали Грейстоунам, Коне и Рокки ужасные вещи.

А вдруг другая Натали тоже попала под власть телевизора? Вдруг он заставил её сделать что-нибудь ужасное?

Финн очень многого не знал.

Он даже не знал наверняка, выжила ли другая Натали в тот вечер. Может быть, Лана злилась на Чеза, Эмму и Финна за то, что они не спасли другую Натали. Наверное, она имела на это полное право.

А может быть, Лана злилась оттого, что они не спасли её.

– Твоя Натали цела? – спросил Финн, пытаясь как-то завязать беседу. – Ну… она не пострадала? Она здорова?

– В этом мире вообще есть здоровые люди? – буркнула Лана.

– Слушайте, – перебил Рокки, озираясь так же нервно, как Лана. – Очень глупо стоять и разговаривать на открытом месте. Нас могут увидеть.

– Верно, – кивнула Лана и, оттолкнув Эмму и Чеза, встала. – Наконец хоть кто-то сказал что-то разумное. Вы не мешайте мне, я не буду мешать вам, мы никому ничего не скажем, и никто не узнает…

– Хорошо, – перебила Эмма, осторожно положив руку ей на плечо. Она говорила так грустно, будто снова попала под действие бомбочек-вонючек. – Говоришь, никто ничего не узнает? А мы хотим, чтобы люди узнали. Поэтому мы должны доверять друг другу. Делиться тем, что нам известно.

– Этого никогда не будет, – огрызнулась Лана.

Финн похлопал её по спине: Лана, похоже, отчаянно нуждалась в ласке. Но девочка отпрянула – наверное, ей показалось, что Финн хочет её ударить.

От резкого движения она покачнулась и чуть не упала.

И у неё из-под футболки что-то высыпалось.

Монетки.

Финн, Эмма, Чез, Рокки и Кона потянулись за ними, но Лана закричала:

– Стойте! Нет! Нельзя! Даже не смотрите на них! – Она начала торопливо собирать монетки. Несколько штук она вырвала прямо у них из рук. Из беспомощного птенчика Лана превратилась в тигрицу.

Но Финн видел, как бережно она прижимала к себе монетки.

«А вдруг…»