Ветер чужого мира

«Нехорошо это, – сказал я полковнику. – Вот человек решает уйти на покой, строит себе хибару, живет в ней и никого не трогает. А потом правительство берет и ставит военную базу у него под боком, в двух милях, и больше нет никакого покоя, и самолеты эти летают так, что того и гляди сшибут с крыши трубу. Иногда вообще среди ночи, и тогда человек вскакивает с постели по стойке смирно, прямо босыми ногами на холодный пол».

Полковник был со мной очень любезен. Разложил все по полочкам: зачем нам нужны военные базы, как эти самолеты охраняют наших сограждан, как он старается выбирать маршруты таким образом, чтобы причинять поменьше беспокойства нам, окрестным жителям.

Я заявил ему, что самолеты пугают моих скунсов, и он не засмеялся, а выразил сочувствие и еще припомнил, как мальчишкой ловил скунсов в Техасе. Тут я ему объяснил, что скунсов я не ловлю, что я с ними вроде как вместе живу и что они мне уже почти родные и ночью, когда не спится, я слушаю их возню под хибарой и радуюсь, что я не один, а делю свой дом с другими Божьими созданьями.

Но он все равно отказался пообещать, что самолеты над моим участком летать перестанут. Тогда я пообещал, что начну по ним стрелять.

Он вынул из ящика книжку и прочел мне закон, который запрещает стрелять по любым самолетам, но я, конечно, ничуть не испугался.

И вот на тебе! Устроил засаду на самолет – и он проскочил мимо в тот самый момент, когда я решил промочить горло!

Тут я вспомнил про бутылку и сразу отвлекся от всех этих мыслей. Бутылка журчала! Закатилась далеко под лестницу так, что не дотянешься, и там булькала. Я от этого звука чуть с ума не сошел. Наконец, улегшись животом на землю, сумел ее подцепить, но было уже поздно, все вытекло. Я зашвырнул ее на двор и понуро сел на ступеньку.

Из темноты появился скунс. Залез на крыльцо, уселся рядышком. Я рассеянно погладил его, а он замурчал. Я как-то даже сразу и забыл про бутылку. «Чудной, – говорю, – ты скунс». В жизни не слыхал, чтобы скунсы мурчали.

Так мы с ним и сидели. Я ему изложил про хибару, самолеты и полковника от начала до конца – как иногда человек делится наболевшим с какой-нибудь бессловесной зверушкой, если других собеседников нет. И даже иногда если есть. Я его уже совсем не боялся и очень радовался тому, что наконец-то один из них пожелал завести со мной дружбу. Воображал себе, что, может, теперь они не откажутся в хибаре у меня пожить, а то что ютиться под полом-то…

А потом я представил, какие глаза будут у моих парней в кабаке, когда они про все это услышат. И понял, что они не поверят ни одному слову, хоть чем я им поклянись. Тогда я решил прихватить с собой живое свидетельство. Сгреб скунса под мышку и говорю:

– Идем-ка со мной. Ребятам тебя покажу.

По пути я наткнулся на дерево, запутался ногой в обрывке ржавой проволочной сетки, но до старушки Бетси все же дошел.

Бетси, конечно, была не самой новой и не самой лучшей машиной на свете, но зато ее надежности кто хочешь бы позавидовал. Мы много пережили с ней вместе и прекрасно друг друга понимали. У нас с ней был вроде как уговор – я ее кормлю и начищаю ей бока, а она возит меня, куда нужно, и всегда доставляет обратно. А человеку рассудительному большего от машины и не требуется.

Я поздоровался с моей старушкой, погладил ее по капоту, устроил скунса на переднем сиденье и сам уселся за руль. Заводиться Бетси сперва не хотела. Не было у нее настроения никуда ехать на ночь глядя. Я долго заговаривал ей зубы, как капризному ребенку, и наконец она зафырчала, вся трясясь и хлопая крыльями. Я включил сцепление и вывел ее на дорогу.

– Едем не спеша, – предупредил я ее. – Копы тут где-то, говорят, радар поставили, нечего нам рисковать.

Бетси аккуратно доставила меня до кабака. Я припарковал ее, взял под мышку скунса и пошел к своим.

За стойкой дежурил Чарли, и народу было полно – и Джонни Эшленд, и Тощий Паттерсон, и Джек О’Нил и еще полдюжины человек.

Я поставил скунса на стойку, и он радостно пошел им навстречу, как будто только и мечтал познакомиться. А ребята его как увидали, так сразу и попрятались кто под стол, кто под стул. Чарли ухватил бутылку за горлышко и попятился в дальний угол.

– Эйза! – орет. – А ну убери отсюда эту зверюгу!

Я ему говорю:

– Да ты не бойся, он не кусается.

– Кусается, не кусается, все равно пусть проваливает!

И все галдят хором:

– Убери его! Пусть проваливает!

Ух, как я разозлился! Чем им помешал такой милый скунс?!

Но ясно было, что убеждать их бесполезно, пришлось нести скунса назад к Бетси. Я нашел джутовый мешок, сделал из этого мешка ему гнездо и велел ждать, а сам пошел к ребятам.