Ветер чужого мира

Возле черного ствола одного из лесных великанов, упиравшихся макушкой в сумеречный небосвод, угадывалась высокая, мосластая, нескладная фигура.

– Привет, – сказал Грант.

– Что-то не ладится, чужак?

– Пистолет… – начал отвечать Грант и сразу прикусил язык.

Этому типу совсем не нужно знать, что перед ним безоружный.

Человек подошел, протянул руку:

– Сломался, да?

Грант почувствовал, как из его ладони выскользнула рукоятка пистолета.

Человек опустился на землю, завозился, похмыкивая. Грант всматривался изо всех сил, но в сгущающейся мгле чужие руки были всего лишь чернильными пятнами, то и дело затмевающими блеск металла.

Щелчки, скрежет. Незнакомец шумно втянул воздух и рассмеялся. Снова скрежетнуло, и человек встал, протянул пистолет.

– Теперь порядок, – сказал он. – Может, даже лучше, чем было.

И снова хруст сучка под ногой.

– Эй, подождите! – вскричал Грант, но незнакомец не остановился – среди призрачных деревьев двигался столь же призрачный человеческий силуэт.

По телу Гранта пошел озноб, вызванный вовсе не холодом ночи. От этого озноба застучали зубы, зашевелились волосы на затылке, руки покрылись гусиной кожей.

И ни звука, кроме шепота ручья – узенького потока, бегущего рядом с бивуаком.

Дрожа, Грант опустился на колени рядом с кучкой хвороста, нажал на спуск. Вынырнул язычок голубоватого пламени, сучья загорелись.

Старого Дэйва Бакстера Грант застал сидящим на изгороди и пыхающим трубкой с коротким чубуком, почти утонувшей в его усах.

– Здорово, чужак, – сказал Дэйв. – Залезай, посиди со мной.

Грант забрался на изгородь, лицом к полю, где кукуруза уже была убрана, но весело золотились тыквы.

– Гуляешь? – спросил Дэйв. – Или вынюхиваешь чего?

– Вынюхиваю, – признался Грант.

Дэйв вынул трубку изо рта, сплюнул, снова зажал мундштук зубами. Усы опасно облегли чашечку.

– Копальщик?

– Нет, – ответил Грант.

– Был тут парняга года четыре, а может, пять назад, – сказал Дэйв, – так он рыл что твоя кроличья такса. Отыщет место, где был когда-то город, и ну шуровать. Все жилы из меня вытянул: расскажи да расскажи про город. А что тут рассказывать? Слышал когда-то от деда название, но будь я проклят, ежели запомнил. У того парняги был целый ворох старых карт, он их все разворачивал да рассматривал, хотел понять, где тут что стояло, но, похоже, так и не понял.

– Искал антиквариат? – предположил Грант.

– Может быть, – кивнул старик. – Я-то изо всех сил старался держаться от него подальше. Хотя он был не хуже того, который искал проходившую тут когда-то дорогу. У этого тоже были карты. И ведь нашел, представляешь? Только я ему не сказал, что это была протоптанная коровами тропа. – Дэйв с хитрецой взглянул на Гранта и спросил: – Ты же не ищешь старые дороги, а?

– Не ищу, – подтвердил Грант. – Я перепись веду.

– Чего-чего?

– Перепись. Запишу твое имя, возраст и где живешь.

– Это еще зачем?

– Правительство хочет знать, – объяснил Грант.

– Правительство? – хмыкнул старик. – Мы тут про него давно забыли, с чего вдруг оно вздумало нам докучать?

– Никому оно докучать не будет, – сказал Грант. – Просто возьмет на заметку и, может, даже деньжат тебе подкинет. Кто знает?

– Ну, это совсем другое дело, – решил Дэйв.

Они сидели на ограде, как вороны, и глядели на поля. Над дымоходом прячущейся в солнечной низине крыши курился дымок, подкрашенный желтым березовым огоньком. Через бурое осеннее поле безмятежно текла извилистая речка, а за ней ярус за ярусом поднимались горы, позолоченные листвой кленов.

Сидя на ограде, Грант впитывал сгорбленной спиной осеннее солнце, вдыхал запахи стерни.

Чем не житье, сказал он себе. Хорошие урожаи, дрова под рукой, кругом вволю дичи. Сущий рай.

Он глянул на сидящего рядом старика, на испещрившие его лицо добрые морщинки и попытался позавидовать его судьбе, этой немудрящей пасторальной жизни, родственнице историческим временам американского Фронтира.

Да, американский Фронтир – со всеми его радостями, но не с бедами.

Дэйв вынул трубку изо рта, указал ею на поле.

– Работы еще прорва, – сообщил он, – да кому ее поручишь? От пацанов никакого проку, им бы на охоте целыми днями пропадать или на рыбалке. А машины ломаются. Что-то Джо давненько не появлялся. Вот уж кто с машинами в ладах, так это Джо.

– Твой сын?

– Не. Чокнутый малый, живет где-то в лесу. Придет, починит, что сломалось, и снова его ни слуху ни духу. Лишнего слова не скажет, даже «спасибо» от тебя не подождет. Дед говорил, что Джо давно в наших краях поселился, еще мальчишкой. С тех пор так и приходит на ферму, коль нужда в его помощи возникает.

У Гранта аж дух захватило:

– Погоди-ка! Неужели это один и тот же человек? Быть того не может!

– Да в том-то и дело, – сказал старик. – Парень, ты не поверишь, но с того дня, когда я его в последний раз видел, он ничуточки не постарел. Такой вот странный типчик. О нем каких только баек не ходит! Дед все рассказывал, как Джо игрался с муравьями.

– С муравьями?