Ветер пыльных дорог

— И за это нужно благодарить меня, — самодовольно заметил Пьер. — Хотя, вынужден признать, твои рыдания тоже пошли на пользу. Ты так убедительно рассказывал! Должно быть, часто давить на жалость приходилось.

Герик поджал губы и промолчал. Не услышав ответа, Пьер обратился к Матильде:

— Ну, красавица, рассказывай, что это такое только что было? Кому ты насолила?

— Не знаю, — искренне пожала плечами она. — Но они не остановятся, пока не найдут меня и не убьют.

Пьер косо взглянул на неё.

— А ведь это было не честно с твоей стороны, Матильда. Ты не предупредила меня, что находясь с вами рядом, я тоже буду подвергаться опасности.

— Ну, прости.

— Да ладно уж. Тебе я это вполне могу простить, — лучезарно улыбнулся он ей.

Матильда ответила ему натянутой гримасой, мало похожей на улыбку. Она взяла Герика за руку, и он, пытаясь приободрить, сжал её холодную ладонь. Он мог себе представить, как она испугалась. Сам-то уже был уверен, что они пропали. Однако выкрутились в итоге, и, как бы он к Пьеру ни относился, заслуга его в том была большая. Но благодарить заносчивого «Анку» он никогда бы не стал.

Глава 11. На лугу Раннимед

Две недели для Аньес прошли незаметно. Она, в самом деле, быстро привыкла к походной жизни, как и предрекал Чарльз. И, хотя она всё ещё ощущала себя лишней среди мятежников и, кроме Чарльза, никто не относился к ней дружелюбно, ей нравилась такая жизнь. Она с некоторым страхом ехала к Лондону вместе со всеми, опасаясь того, что там её может ожидать. Как бы ни бахвалились восставшие, для Аньес авторитет короля был силён, несмотря ни на что, и ей сложно было поверить, что кампания увенчается успехом.

Чарльз поведал девушке, что сам Папа Римский поддерживает короля, и лишь этой угрозы стоит им всем опасаться.

— Зато мы можем рассчитывать на помощь французов, — тут же добавлял он, замечая, как лицо Аньес становится обеспокоенным.

Как бы то ни было, а у Аньес было плохое предчувствие, и, увидев, наконец, на горизонте стены Лондона, она еле удержалась, чтобы не повернуть кобылицу, на которой ехала, назад.

Осады не было вообще. Горожане открыли ворота города, как только мятежники подошли к нему. Аньес глядела на довольные лица окружавших её людей, но сама не испытывала никакой радости.

— Бог благоволит нам, — сказал ей подъехавший Чарльз.

Похоже, так оно и было. Все замки по пути подчинились воле мятежников; сам архиепископ Кентерберийский и, по совместительству, дядя Чарльза, был идейным вдохновителем восстания; стоило взглянуть на его решительное лицо — и все сомнения в победе уходили безвозвратно. Роберт Фитцуолтер также был не последним лицом среди мятежников. Ещё в Нортемптоне все бароны единогласно выбрали его своим генералом и теперь его именовали не иначе как «маршал армии Бога и Святой Церкви». Сама Аньес редко видела его, да и когда они пересекались на территории лагеря, он проходил мимо, бросая на неё равнодушные взгляды и не отвечая поклоном на её приветствие. Казалось, что он всё время что-то планирует, и, возможно, так оно и было, поскольку дела мятежников пока шли отлично.

Они вошли в Лондон, но ни короля, ни многих его сторонников там не оказалось, как и в расположенном неподалёку от столицы Виндзоре. Впрочем, это мало огорчило баронов. Особо приближённые к Фитцуолтеру и архиепископу остановились в Вестминстерском дворце. И Чарльз, и Аньес были среди этих немногих. Аньес пыталась не попадаться на глаза ни Фитцуолтеру, который её устрашал, ни дяде Чарльза, который посматривал на неё каким-то странным взглядом. Аньес не могла понять, что он думает о ней. Во всяком случае, впервые увидев её, он чуть усмехнулся, а потом долго говорил наедине с Чарльзом и уже после — бросал на неё непонятные взгляды.

— Вы говорили обо мне? — спросила она тогда у Чарльза.

— Да, о тебе, — вздохнул он.

— Мне и он не доверяет?

— Нет, не в этом дело… Право, Аньес, разговор касался семейных дел скорее. Мой дядя отчего-то решил, что я… намереваюсь жениться на тебе.

Казалось, Чарльз был искренне смущён. Аньес засмеялась и уже больше не думала о странном поведении архиепископа Кентерберийского.

Был ещё один человек — тот самый Ноллис, что встретил их с Чарльзом по приезде в Нортемптон. Они виделись каждый день, и он всегда находил для неё какое-нибудь едкое замечание, которое, конечно же, было хорошо скрыто за вежливыми словами.

Однажды, когда Чарльза не было рядом, и Аньес шла по переходам Вестминстерского дворца к своей комнате, она столкнулась с Ноллисом лицом к лицу.

— Как это замечательно, что я встретил вас сегодня! — заговорил он, отвесив ей поклон.

Аньес вымученно улыбнулась, раздумывая над предлогом, под которым смогла бы скорее от него уйти.

— И наконец-то одну! — продолжал он со скрытой насмешкой в глазах. — У меня к вам очень серьёзный разговор, дорогая леди Аньес. Не уделите мне несколько минут?

— Разумеется.

Они пошли дальше по коридору, и Ноллис начал разговор, благо, что рядом всё равно никого не было, чтобы подслушать.

— Леди Аньес, знаете ли, я безмерно вас уважаю.