Ветер пыльных дорог

Барон Фитцуолтер созвал совет, на котором долго обсуждалось, как же действовать дальше. Найти выход из заколдованного круга было непросто. Единственное решение, как рассказывал Аньес после совета Чарльз, состояло в том, чтобы призвать на английскую землю сына французского короля Луи, но это не входило в изначальные планы мятежников — для них главным было найти компромисс с нынешним королём.

Тогда же Аньес узнала об истинной причине войны. Она поверила Чарльзу, когда он говорил, что цель их восстания — получение прав и свобод прежде всего для простых людей. Но в действительности же каждый преследовал свои цели, каждый хотел получить выгоды для себя. Однако вникнув лучше в суть дела, Аньес не могла их винить. Политика Джона отталкивала от себя всё большее и большее количество его подданных. Каждый год король Джон собирал скутагий [23], и рано или поздно этим должны были возмутиться. Последней каплей стала неудачная операция против французов в 1214, после которой Джон потребовал со всех рыцарей, не участвовавших в войне, определённый налог, а тех, кто отказывался платить (и таких было подавляющее большинство) — брал под арест без суда.

— Что же вы решили? — спросила Аньес, когда они с Чарльзом утром ехали по Хэмпстеду.

Стояли первые дни лета. Копыта коней тонули в мягкой, зелёной траве; ветви дубов, сосен и лиственниц были отягощены молодыми листьями; яркое солнце пробивалось сквозь верхушки деревьев к земле. Тишина и умиротворённость царили в этой части деревеньки, по которой ехали сейчас Аньес и Чарльз. Рядом никого не было; ничто не нарушало их уединения, кроме стрекотания кузнечиков и чириканья птиц.

Чарльз молчал. Аньес собиралась переспросить его, но отчего-то язык не слушался, и они продолжали ехать, не разговаривая.

— Фитцуолтер уже послал своего человека к Джону, — сказал он, наконец, — если Его Величество согласится, начнутся переговоры, и там уже что-нибудь решим.

— А если не согласится?

— Тоже что-нибудь решим, — улыбнулся ей Чарльз.

Аньес казалось, что он не всё ей поведал, но она понимала, что Чарльз и так слишком много ей рассказывает, потому не требовала сейчас от него полной правды.

— Аньес, хотел тебя спросить… какие у тебя отношения с Ноллисом?

Этот вопрос застал её врасплох, она даже потянула поводья, останавливая коня. К сердцу подкралось нехорошее предчувствие.

— Никакие, — ответила она. — Мы и не видимся с ним почти.

— Он мне уже не первый день говорит о том, чтобы я не доверял тебе, — вздохнул он. — Ищет всё доказательства твоей верности королю. Пока впустую.

Аньес не удержалась от торжествующей улыбки. Как же ей хотелось увидеть лицо мерзкого Ноллиса, когда он поймёт, как ошибался на её счёт, и начнёт просить прощения, которого она ему, разумеется, не даст.

— Почему ты улыбаешься?

— Просто так, — покачала головой Аньес. — Так ты склонен ему верить?

— Нет, что ты, конечно же, нет, — успокоил её Чарльз. — Только ведь неспроста он начал выяснять о тебе и пытаться найти доказательства твоего предательства. Что случилось между вами?

— Честно, Чарльз, я не знаю, — вздохнула она. — Он меня с первого взгляда невзлюбил, и я понятия не имею, в чём причина этой неприязни. Он твёрдо уверен, что меня подослал в ваш лагерь король, а также, что у меня есть какие-то сообщники. Удивляюсь, как он тебя ещё в мои сообщники не приписал, — хмыкнула она.

— А знаешь, что он мне говорит? — спросил Чарльз, не поддерживая её лёгкого тона и глядя на неё как никогда серьёзно.

Улыбка сползла с лица Аньес, она отрицательно мотнула головой.

— Он говорит, что ты околдовала меня, и именно поэтому я тебе так безоговорочно верю.

— И что же, я тебя на самом деле околдовала? — засмеялась Аньес, но Чарльз снова не поддержал её веселья.

Ей стало немного неловко от его изучающего взгляда; она отвернулась и попыталась сосредоточиться на проплывающем мимо пейзаже.

— На самом деле, — ответил Чарльз, и голос его показался ей незнакомым.

Аньес задрожала, сама не зная от чего. Она и боялась, и хотела одновременно, чтобы он подъехал ближе, и…

— Чарльз, давай отложим этот разговор до лучших времён. Сейчас есть дело поважнее.

— Мне кажется, что, кроме тебя, для меня нет ничего важнее.

— Да, Чарльз, — беззаботно улыбнулась ему Аньес, — дело в том, что тебе кажется. Именно кажется.

Она засмеялась и пустила коня в галоп, надеясь избежать таким образом ненужный ей пока разговор. Обернувшись, она увидела, что Чарльз пустил коня вслед за ней и наверняка скоро догнал бы её, поскольку всадницей она была весьма посредственной. Она остановилась сама на дороге от Хэмпстеда к Лондону и обернулась к Чарльзу с радостной улыбкой.

— Прекрасная скачка! Не представляешь, как мне скучно порой бывает сидеть целыми днями в Вестминстере.

— Потерпи немного, скоро мы уедем отсюда, — сказал ей Чарльз, сохраняя на лице выражение серьёзности, что раздосадовало Аньес. Ей ужасно не хотелось возвращаться к тому разговору. Она не любила то состояние, когда не знаешь, как вести себя и что именно сказать.