Ветер пыльных дорог

— Что-то не так? — мрачно спросила она, отчего-то теряя всё желание рассказать ему, что она тоже… тоже любит его, как поняла за недолгое время разлуки.

Чарльз посмотрел на неё с вопросом в глазах, а потом отрицательно мотнул головой и сказал:

— Всё отлично. Пожалуй, пойду к Фитцуолтеру, нам много о чём переговорить надо. И, Аньес, ты не должна присутствовать, когда Джон будет подписывать хартию.

— Я и не горю желанием, — пожала плечами Аньес. — Думаю, мне не стоит пока показываться ему на глаза, ведь он ещё не забыл, как я… — Тут она внезапно осеклась, потому что впервые вспомнила о графе Дерби, впервые за последний месяц, и это отчего-то её поразило, и ей стало страшно. Особенно, когда она вспомнила, что он — преданный королю человек.

— Что-то не так? — Теперь настала очередь Чарльза беспокоиться.

И Аньес ему ответила точно тем же жестом, что и он, — покачала головой. Она не рассказала Чарльзу о том, что граф Дерби тогда ударил её. Слишком унизительно. И она вообще не хотела вспоминать об этом мерзком человеке. И ещё — она на самом деле боялась его. Так, что, вспомнив о нём сейчас, почувствовала, как ослабели колени от страха перед ним.

— Нет, Аньес, я же вижу, что ты… боишься? — предположил Чарльз, подходя к ней ближе и пристально вглядываясь в лицо.

— Я… нет, что ты… правда… Я только хотела… — Она замолчала на несколько секунд, а потом неожиданно для себя и, тем более, для Чарльза, выпалила: — Я только хотела сказать, что долго думала о том разговоре в Хэмпстеде.

Запала хватило только на эту фразу, а потом она сама ужаснулась своей откровенности и подавленно замолчала. Она намеревалась сказать это как-нибудь не явно, намёками… а не вот так, в лоб.

А всё потому, что мысли о графе Дерби настолько вывели её из равновесия! И ненависть, обжигающая и холодная вместе с тем, вновь захватила всё её существо, как и в тот день, когда она погоняла лошадь Рене из Виндзора к дому Чарльза в Лондоне.

И тут она ойкнула и прижала ладонь к губам. В глазах её отразилось отчаяние.

— Как же я могла забыть! — заговорила она. — Я обязана узнать, где теперь Рене. Рене д'Антремон, — пояснила она Чарльзу, — я рассказывала тебе про неё. Она была одной из фрейлин Её Величества и помогла…

— Да-да, я помню.

— Я даже не знаю о её дальнейшей судьбе! Вдруг король понял, что она замешана в моём побеге из Виндзора? Вдруг её… — Продолжать свою мысль она не стала, потому что мысль эта была ужасна, и ей хотелось верить, что с Рене всё в порядке.

— Если о её содействии и узнали, то, вероятнее всего, заточили в Тауэр. Ноллис просматривал списки заключённых, когда мы вошли в Лондон, и освободил всех, кто на нашей стороне.

— Но… Рене-то не на нашей, — тихо сказала Аньес.

— Значит, она до сих пор в своей камере, — ответил Чарльз. — Нужно спросить Ноллиса. И если это так, то, когда вернёмся в Лондон, сможем вытащить леди Рене из Тауэра.

— Правда? — улыбнулась Аньес. Хотя не было никаких доказательств того, что она в тюрьме, да и, возможно, никто её ни в чём не заподозрил, уверенный тон Чарльза успокоил Аньес.

— А теперь — скажи, что ты думала? — пытливо посмотрел ей в глаза Чарльз, подходя ещё ближе.

— Сначала ты скажи, — вскидывая голову, произнесла Аньес, отвечая на пристальный взгляд тёмно-зелёных глаз.

— Я скажу то же самое, что и тогда, — ты очень дорога мне.

— И это всё? — недовольно фыркнула она и сделала попытку обойти его. Чего он, конечно, не позволил, поставив руки на стол по обе её стороны. Аньес чуть отклонилась; её вдруг бросило в жар от близости его тела. И в палатке было так сумрачно и душно. Она задышала чаще, желая прижаться к нему ближе. Встретившись с Чарльзом взглядом, она и вовсе разомлела. О каких словах может идти речь, когда его глаза так явно говорят ей всё то, о чём она просит сказать его вслух?

— Ты хочешь сказать, что не догадываешься о том, как пленила меня? Как я не сплю ночами, мечтая о тебе? И — как я люблю тебя?

От счастья Аньес хотелось прыгнуть ему на шею. Узкое пространство, оставленное ей руками Чарльза, было недостаточным для этого маневра, поэтому она осталась стоять, счастливо сверкая глазами. Уверенная в своей власти над ним, она решила чуть-чуть покапризничать.

— Скажи прямо.

— Я люблю тебя.

— Правда?

— Правда.

— И я, — на выдохе призналась она.

— Правда, — утвердительно кивнул Чарльз, и Аньес рассмеялась, обнимая его за шею и подставляя губы для поцелуя.

Чарльз крепко прижал её к себе, а через несколько секунд Аньес оказалась сидящей на столе. Она отвечала напористым поцелуям Чарльза так, что дыхания не хватало, а ещё она была так счастлива, ощущая под пальцами его мягкие волосы, а затем водя руками по спине в кольчуге. И ей было совершенно всё равно, что кольчуга оцарапала ей ладони. Когда Чарльз оторвался от неё, она едва ли могла связно мыслить, и весь её кругозор ограничивался одним лишь его телом.

— Чарльз, — вздохнула она, не зная сама, что хочет сказать.

— Аньес… — почти прошептал он. — Теперь я не отпущу тебя от себя ни на шаг.

— И я рада этому, не представляешь как!