Ветер пыльных дорог

Беа слегка растерялась от такого приветствия. Она думала, раз уж это лекарь и такой хороший человек, как сказала та женщина, то он должен был незамедлительно пустить её внутрь, едва увидев, насколько она изнурена.

— Простите, мне сказали, что здесь живёт лекарь…

— Кто это вам сказал? — резко спросил он, пытливо вглядываясь в её лицо.

Беа с готовностью описала внешность помогшей ей женщины. Имени её она спросить не догадалась, но надеялась, что старик и без этого догадается. И правда — как только Беа закончила говорить, он расплылся в довольной улыбке, обнажающей беззубый рот.

Старик выглядел на редкость отталкивающе. Голос его был скрипучим, кожа — жёлтого больного оттенка, под ногтями грязь, на тело надета лишь замызганная, бывшая раньше белой, рубаха. Глаза — колючие и внимательные.

Он не был похож на лекаря и не понравился Беатрис. Нехорошее предчувствие закралось в душу. Но Беа не знала, что лучше: остаться с этим старичком или вновь бродить по городу одной, в страхе оглядываясь каждые пять минут.

— Извините, похоже, мне неправильно сказали, — пробормотала Беа, отступая на шаг.

Но старик резко схватил её за руку и потащил в дом. Она попыталась высвободить руку, но он будто впился в неё своими жилистыми пальцами и отпускать не собирался. Не успела Беа опомниться, как дверь захлопнулась за ними, и она оказалась в убогой обстановке бедняцкого домишки.

— Что вы делаете?! — испуганно воскликнула она, прикладывая все свои усилия, чтобы вырваться. Но сил-то у неё как раз сейчас не было, поэтому старик без затруднений повёл её в самый дальний угол и только там выпустил.

— Да, я лекарь, — сказал он уже не так недовольно, как на пороге.

Беа с безумно колотящимся сердцем от пережитого страха смогла разглядеть полочки на стенах, сплошь заставленные пузырьками разных размеров. Рядом стояли маленький столик и одинокий стул. Судя по всему, это на самом деле был лекарь, но, тем не менее, Беа уже не желала оставаться с ним под одной крышей.

— Знаете, я решила, что моё дело не так уж… — начала она, поворачиваясь к нему спиной.

Старичок остановил её, положив руку на раненное плечо, и Беа не смогла сдержать тихий стон боли. Если кто-нибудь ещё дотронется до него, то она точно упадёт в обморок, подумала Беатрис.

— Простите дряхлого старика за такой приём! — извинялся он, усаживая её на стул. Беа в своём нынешнем состоянии совсем не могла ему сопротивляться. — В последнее время здесь редко бывают посетители.

— Почему? — выдавила из себя Беа, насторожившись.

Как бы то ни было, ей нужно немедленно уходить. Этот человек вёл себя странно, он не нравился ей, ей вообще это место не нравилось, и она чувствовала себя здесь слишком беззащитной.

— Нашлись мастера лучше меня. У вас что-то с рукой, верно?

Беа кивнула, а после настойчивых расспросов старика рассказала ему о своём ранении и о том, как она «лечилась» до этого. Он посетовал над её небрежностью, затем промыл ей рану, смочил отрезок чистой ткани в каком-то травяном настое и перевязал ей плечо.

— Рана несерьёзная, — успокоил он её. — Но нужен непременно уход. Через несколько дней она уже не будет причинять вам неудобств.

Беа перевела дыхание, когда «пытка» закончилась. Тревожное чувство немного отступило, когда лекарь быстрыми и отточенными движениями делал ей перевязку. Дело он своё знал, это было очевидно, да и все эти пузырьки с травами вокруг служили подтверждением. И всё же надо было уходить.

— Спасибо, я благодарна вам за помощь, — сказала Беатрис, приподнимаясь.

Но старичок мигом подскочил к ней, усаживая обратно.

— Не торопитесь. Я дам вам одно зелье, — подмигнул он ей. — Оно унимает боль. Выпейте его сейчас, ведь после перевязки вам наверняка нелегко.

И правда, Беа была едва в силах сидеть прямо и совсем не представляла, как будет передвигать ногами, когда встанет. Но пить она ничего не хотела. Старик уже не вёл себя враждебно, но Беа всё равно никак не могла избавиться от подозрений на его счет.

Она хотела было отказаться от этого чудодейственного «зелья», но не стала: нутром чувствовала, что это бесполезно. Лекарь, судя по всему, был настойчивым до невозможности и её слова не примет к вниманию.

— Я добавлю его в сидр, так будет лучше, — сказал он, махнув у неё перед носом каким-то пузырьком, и вышел.

Беа сразу же поднялась с места и заковыляла следом, радуясь в душе представившейся возможности. Уходить, не попрощавшись, её не прельщало, но благоразумие подсказывало поступить именно так в этот раз.

Но, то ли она была слишком слаба, то ли лекарь — слишком шустрым, но не успела она подойти к двери, как тот уже оказался рядом с ней.

— Все вы, больные, так спешите сбежать из-под опеки, — мягко пожурил он её, с открытой улыбкой протягивая ей чашу с сидром и с добавленным в него содержимым пузырька.

— Спасибо, но…

— Поверьте, если вы не выпьете это сейчас, то свалитесь где-нибудь на дороге минут через десять, — увещевал он её. — Ну же, это для вашего блага.

Делать было нечего, и Беа взяла из его рук чашу. Она только слегка глоток и тут же вернула напиток старику.