Ветер Трои

– Я навел справки, – продолжал Омер. – Джошкун, брат моего зятя, – ты их, может, знаешь, но это не важно, – он там, в жандармерии, в чине маленьком, но – чине… Россия объявила тебя в розыск; нас, то есть наших полицейских, известили, зная от кого-то, что у нас тебя найти верней всего… Как я понимаю, пока здесь решается вопрос о твоем задержании, но со дня на день, как я понял, он будет решен. Или уже решен. Я всё сказал.

Тихонин возразил:

– Нет, ты не всё сказал. В розыск просто так не объявляют.

– Я думал, ты сам знаешь, или помнишь…

– Ума не приложу, – по-русски произнес Тихонин – столь отрешенно, что Омер понял и поверил.

– Джошкун, – сказал Омер, – не знает всех подробностей, но речь идет о торговле поддельными артефактами.

– Я даже подлинными не торговал, хотя подумывал об этом, – сказал Тихонин. – И я не смог бы впаривать подделки без сообщников… Меня одного ищут, или Джошкуну это неизвестно?

– Еще сообщница, – сказал Омер. – Ее уже не ищут, ее взяли. И похоже, она дала на тебя показания. Джошкун не помнит ее имени, но ты подумай сам, а я посплю часок-другой.

Тихонин остался на кухне один… Налил себе анисовой, но пить не смог и выплеснул ее в раковину. Он не гадал ни о чем. Знал по опыту, что в самых диких и необъяснимых случаях ответ приходит сам – не надо лишь его поторапливать, мешать ему раздумьями и разговорами …………………………………………………………………

…………………………………………………………………

Тихонин встал из-за стола и отправился будить Омера. Тот уже вставал, разбуженный речитативом муэдзина. Спросил, увидев Тихонина в полумраке комнаты:

– Что, вспомнил? – и, не торопя с ответом, приготовился к утренней молитве.

Чтобы не мешать ему, Тихонин вернулся на кухню, заварил кофе на двоих. Дождался Омера и, пригубив остывающий кофе, предположил с уверенностью:

– Это Святая простота. Таков ее ник, а вообще-то она Лида.

…Если коротко Тихонина пересказать, была у него подружка, давно и долго, и ничего о ней не скажешь: милая мышка, вот и всё, – и кто бы мог подумать!..

Их сблизила надолго каллиграфия: Тихонин любил перерисовывать буковки, а Святая простота любила ими любоваться. Она нередко его просила – и упрашивать не приходилось никогда – воспроизвести те или иные типографские или фотоизображения страниц из рукописных и старопечатных древнерусских книг, из древних актов и кодексов разных стран и эпох; Святая простота украшала ими стены своих квартир: первой, что была в Саратове, потом и московской… Однажды ей попал в руки роскошный типографский альбом – цветная копия тетради стихов Абу Нуваса (так нам передавал Омер; согласно нашим московским источникам, речь в уголовном деле шла о нескольких десятках папирусных листов из «Книги царей»). В Египте Святая простота приобрела целую кипу листов старого папируса и привезла их Тихонину. Было непросто раздобыть густую тушь, подобную той, которой пользовались писцы эпохи Аббасидов, – кто-то из наших нашел и привез ее Тихонину из Индии.

Работа захватила Тихонина; на нее ушел не один месяц. Но как бы от нее ни отвлекали разнообразные маршруты многообразных дивных дел, он из любой дали возвращался к своим папирусным листам, пока не сшил из них готовую тетрадь – и с неохотой ее отдал в подарок Святой простоте, как и повелось у них в ту пору.

…Забыв о кофе, он сказал Омеру:

– Я одного не понимаю: как она смогла выдать ее за подлинную без клейм и миниатюр, которые я повторить и не пытался – художник из меня так себе.

– Могла, – сказал в ответ Омер. – В розыске, кроме тебя, еще и художник – Джошкун не знает его имени.

– О нем я ничего не знаю и не знал, – только и сказал ему Тихонин. – Это кто-то из ее другой жизни.

Мы разузнали: она сумела впарить тетрадь как подлинную молодому дипломату из Катара, – для дипломата, даже начинающего, он, прямо скажем, оказался слишком простодушным. Но и не настолько, чтобы уже у себя, в Катаре, отказаться от услуг экспертов, которые легко обнаружили подделку.

Святую простоту быстро повязали. На основе ее показаний завели дело о преступном деянии, совершенном группой лиц; дальше можно не продолжать: мы все знаем, что никаких преступных деяний Тихонин не совершал, а до конца маршрута, пройденного им вместе с Марией, до конца их общей истории мы уже добрались…

Эпилог

Можно бы и не продолжать, можно бы и отдохнуть с дороги, и разойтись кто куда по своим маршрутам, но вышло по-другому. Такое у нас вышло, что впору звать эксперта по нелепостям, и пусть он сам за нас решает, что за нелепость дальше приключилась – смешная или же угрюмая.

Омер спросил Тихонина, что он намерен предпринять, – тот вопроса не услышал или же не понял: лишь улыбался и покусывал край пустой кофейной чашки с неприятным дробным стуком имплантов о фаянс.

– Но ты ведь знаешь, что ты будешь делать? – с легким нажимом настаивал Омер.

– Конечно, знаю, – сказал Тихонин улыбаясь и отставив чашку в сторону.

Омер спросил:

– Чем я могу помочь?

– Мне нужна твоя машина, – сказал Тихонин, и добавил: – Любая.