Ветер Трои

На въезде в пригороды Стамбула она вновь включила навигатор – и началась нестерпимо медленная дорога в нестерпимо густом потоке; ожерелье фонарей под потолком тоннеля под Босфором казалось бесконечным, сам темный потолок – невыносимо низким; когда же вырвались наружу из тоннеля, показалось, что попасть в отель сквозь пробки и заторы исторического центра удастся лишь к утру.

…– Завтра у нас хороший день, – сказал Тихонин, заходя в отель следом за Марией.

– Вот и славно, – ответила она, не оборачиваясь.

– Вот и не думай о плохом.

– Завтра летим вечером? – спросила она, уже раздеваясь в номере.

– В десять вечера… В десять без десяти, если быть точным.

Мария вынула сережки, сняла кольца, спряталась под одеялом и сказала:

– Вот славно. Завтра не буди меня. Буду спать, пока не высплюсь.

Ранним утром следующего дня Тихонин вышел из отеля и остановился у порога. Узкая улица перед ним была совсем пуста; из-за угла был еле слышен одинокий стук шагов. В зябком морском воздухе уже потягивало первым легким угольным дымом из подвалов кафе и закусочных, но их столики и стулья пока наружу не выставлялись. Стоя спиной к двери, Тихонин огляделся, вдохнул и не прерывал вдох, пока терпела грудь. Ему было до того странно вдруг оказаться предоставленным самому себе и побрести куда придется, одному, не чувствуя Марии рядом, что он не сразу сделал первый шаг… Всё же ступил на мостовую, попробовав ее ногой, как воду, и зашагал, уже решительно, к пустому перекрестку. Вышел на Ипподром сквозь турникет полицейского патруля, как и всегда в Стамбуле, неулыбчивого – и с вызовом им улыбнулся из-под маски. Помимо полицейских увидел первых праздных людей на Ипподроме: кучка туристов, держась друг друга, льнула к основанию обелиска Константина.

Тихонин пересек наискосок Ипподром, вышел на Диван-Йолу, был оглушен громом трамвая, опрокинувшим тишину утра, пересек трамвайные пути, оказался перед известной каждому приезжему ювелирной лавкой – и дверь ее была уже открыта…

Всю дорогу к лавке он держал кулак в кармане, сжимая в кулаке одно из колец Марии: выходя из номера тихонько, чтобы не будить ее, он забрал с тумбочки первое же из колец, какое ему попалось.

Поздоровавшись с хозяином, раскрыл влажную ладонь и протянул ему кольцо. Тот взял, разглядел его внимательно, спросил:

– Хочешь продать?

– Нет, – сказал ему Тихонин. – Хочу купить по этому размеру. – Он поправился: – Этого размера.

– Понимаю, – сказал хозяин, занялся поисками и вскоре разложил на прилавке десятка полтора колец.

Тихонин долго выбирал, не слишком разбираясь в кольцах, и выбрал по наитию – его приворожил зеленый топаз в неброской, не узкой, но и не широкой оправе из белого золота. Хозяин оценил выбор, но и растерялся, когда Тихонин попросил еще одно, такое же кольцо с точно таким же топазом, уже и для своего безымянного пальца.

– Другого такого нет, – сказал хозяин, возвращая Тихонину кольцо Марии. – Все, что я вам подобрал, – в единственном экземпляре… У меня есть и партии одинаковых, они, кстати, подешевле.

– Нет, – сказал Тихонин, – только это. Иначе заболею от досады.

– Понимаю, – сказал хозяин лавки. – Человек кольцо ищет, но кольцо само находит человека. Обручальные, любые, ты найдешь на Большом базаре. Судя по твоему турецкому, ты знаешь Большой базар.

– Конечно, знаю, – уныло согласился с ним Тихонин и шагнул к выходу, но не вышел, обернулся: – Большой базар большим базаром, но я беру и это кольцо.

Под крышей Гранд-базара у торговцев золотом он купил два одинаковых кольца, уже без камней, и там же, на одной из линий, присмотрел себе, примерил и приобрел строгий черный костюм от неизвестно какого бренда – Тихонин не любил и никогда не носил костюмы, но тут решил, что пришло время быть непохожим на самого себя, то есть менять привычки… Он вернулся в отель. Прежде чем с ним поздороваться, не вполне проснувшаяся, но уже одетая Мария спросила:

– Тебе нигде не попадалось мое кольцо с кораллом?

…Сдали номер; в комнате хранения оставили на время свой багаж; поехали к «Хилтону» – вернуть автомобиль. Мария, отвлекаясь от дороги, то и дело поглядывала на кольцо с топазом, поместив его перед собой на приборной панели…

– Притягивает? – спросил ее Тихонин.

– Да, – призналась ему Мария.

– Так надень его.

– Это не просто так: взяла и надела. Надо привыкнуть, – ответила Мария.

– Понимаю, – неуверенно сказал Тихонин. Он никогда не носил колец.

Подъехав к «Хилтону», они избавились от машины и вышли на Таксим. Посидели недолго в кондитерской и начали прогулку по шумной Истикляль.

…– Свернем куда потише, – вскоре предложил Тихонин. – Покажу тебе настоящий Бейоглу, любимый мой район.

Мария молча согласилась. Она покорно шла с ним рядом, иногда отставала, глядя себе под ноги и лишь мельком посматривая по сторонам.

– Ты что-то заскучала, – сказал Тихонин, останавливаясь. – Все-таки неважно себя чувствуешь?

Мария обняла его, ответила:

– Я отлично себя чувствую. Но слишком много впечатлений, как никогда и нигде в жизни… Я до того ими переполнена, что уже ничего не вместить…

– Скажи, чего бы ты хотела…