Ветер в черном (СИ)

— Ну, ты можешь путешествовать пешком, — напомнил он, попутно рассматривая. Эти навыки были родом из далекого детства… он помнил один лишь голос.

— Я исходила Астлем вдоль и поперек. Видеть его не хочу, — сказала она без единого намека на скорбь и даже простую грусть; то было очередное прямое заявление женщины-северянки. Хейзан продолжал смотреть.

— Тогда зачем ты здесь? Это из-за дома?

Высказывать догадку было роковой ошибкой: она тут же закрылась.

— Сейчас уже нет разницы. Я иду с тобой.

— Как пожелает миледи, — улыбнулся он, чтобы скрыть досаду.

Хейзан изнывал от ожидания в течение всего светлого дня, за вычетом нескольких послеполуденных часов, когда ему удалось поспать — в обнимку с историческими книгами, которые он нашел, исследуя дом с позволения Рохелин. Одна из книг была посвящена вторжению уроженца древнего Сканда по имени Обретень, который более тысячи лет назад стал первым правителем Северного Астлема. Другая повествовала о Великой войне между Севером и Югом и том, как Хеф, непревзойденный полководец погибшего императора, остановил войну, подписав знаменитое перемирие и основав новую королевскую династию. Хейзан никогда не упускал возможности прочесть что-нибудь о временах минувших, но в этот раз он скорее успокаивал нервы, чем расширял кругозор.

Бесполезно, все бесполезно, понял он, когда солнце опускалось за горизонт.

Рохелин за день ни словечка не вымолвила, только кивала либо качала головой — и этим подбешивала. Хейзан не решился ссориться (как бы ни хотелось), потому что боялся, что тогда она его покинет, и ему придется идти к порталу в одиночестве. Хейзан никогда не был трусом, но чувствовал, что нуждается в ее молчаливой поддержке.

…В теплую летнюю ночь они вышли на воздух и направились вниз по улице. Одинокие факелы возле чьих-либо дверей и на перекрестках заставляли двух людей в плащах отбрасывать по четыре, а то и по шесть теней позади и впереди себя. Эти двое не обращали внимания на редких встречных, как если бы внутри капюшонов не было людей, а только клубился дым.

Когда они пересекли границу Старого Города, то были встречены кострами — более волшебными по духу, чем флюгер Ринелда. Их окружали люди самые различные — бродяги и странники, ремесленники и торговцы, проститутки и крестьянки. Хейзан не удивился бы, если бы среди них затесалась особа королевской крови. В другое время он молча присоединился бы к одному из костров — и был уверен, что Рохелин совершила бы то же самое…

— Может, подсядем? — Хейзан сам не понял, как слова вылетели из глотки. Они остановились, и люд вокруг ближайшего костра немедленно замахал руками:

— Айда к нам!

Рохелин подняла глаза на Хейзана, глядя несколько озабоченно.

— Может.

Хейзан и Рохелин подошли ближе к костру, подняв этим волну одобрительных приветствий. Двое человек подвинулись, позволив новоприбывшим устроиться поудобнее.

— Кто тут у нас? — задал вопрос худой седовласый человек, чьи глаза сияли, точно два берилла. — Северянка и… странник?

— На самом деле здесь я странница, — улыбнулась Рохелин.

— Я темный маг, — слова продолжили вылетать в мир помимо Хейзановой воли. — Если у кого есть надоедливый сосед, могу помочь.

Костер облетел дружный смех.

— Никогда не видел мага, — произнес кто-то.

— Да видел, — возразил Хейзан. — Все вы часто встречали магов — чаще, чем вы думаете. Подавляющее их большинство просто не знают, что чувствительны к магии.

— А это правда, что одним прекрасным днем все маги услышат зов Великих Сущностей и обезумеют? — присоединился к расспросам другой голос.

Хейзан почувствовал, как по спине карабкается что-то липкое и абсолютно неописуемое, словно обгоревшая жертва страшной казни скребет ногтями по угольям.

— Нет, — кратко ответил он.

— Кроме темных, — уточнил третий голос. — Темные действительно лишатся разума. В конце.

Хейзан тяжело вздохнул. Назвать себя темным и не быть настигнутым — невозможно.

— Это правда. Зато вы никогда не узнаете, каково это — стоять посреди грандиозного пожара. Посреди огня, который жжется, но не сжигает.

— Вечного огня? — спросил седовласый, словно выискивая. Хейзан слышал что-то о такой религии…

— Внутреннего огня.

Молчание овладело людьми, собравшимися вокруг потрескивающего огня, что каждый из них в эту минуту так или иначе почувствовал внутренним.

— Нам пора, — тихо сказала Рохелин и впервые взяла Хейзана за руку.

— Удачи, незнакомцы, — поднял ладонь седовласый, и каждый увидел вытатуированный у него на запястье огненный венок. Адепт Кельдеса здесь, на севере, — в Тиольверинге? Удивительна в наше время жизнь, подумал Хейзан.

— Да укажут вам путь ветры Кельдеса, — промолвила Рохелин в ответ.

Граница между местностью костров и сердцем Старого Города была столь же видимой, как молнии памятной грозы. Узкая улочка, по бокам которой обосновались пустыри с черными контурами развалин, тянулась метафорическим мостом между миром смертных людей и миром, где безраздельно властвует Время. Но длилось наваждение недолго — вдали замаячил еще один костер.