Ветер в ивах

– Кажется, там он учил Портли плавать, на мелководье возле берега, а потом и ловить рыбу. Причём малыш, как рассказывал Выдр, был очень горд, когда поймал свою первую рыбку. Ему нравилось это место, и Выдр считает, что откуда бы Портли ни возвращался назад домой, ему может прийти в голову поиграть у брода, который так любил. Вот Выдр и ходит туда каждую ночь, просто на всякий случай!

Воцарилась тишина, но оба думали об одном и том же – об одиноком несчастном зверьке, притаившемся у брода в ожидании сына и в надежде на счастливый случай.

– Что ж, – нарушил молчание Крыс, – пора ложиться спать.

Однако с места так и не двинулся, а Крот произнёс:

– Крыс, ты как хочешь, а я не могу спокойно отправиться спать, ничего не предприняв, хотя понятия не имею, что тут можно сделать. Давай возьмём лодку и поднимемся вверх по течению. Скоро выйдет луна, и тогда займёмся поисками, и будь что будет, но это всё равно лучше, чем бездействие.

– Я сам как раз об этом думал, – обрадовался решению друга Крыс. – Какое тут спать, да и рассвет не за горами: попробуем расспросить о малыше ранних путников.

Они вывели лодку, Крыс взялся за вёсла и принялся осторожно грести. Посредине реки, в чистой узкой полоске воды, слабо отражалось небо, но когда на воду падали тени от берега, кустов или деревьев, они становились такими густыми, что тёмная вода почти сливалась с землёй и Кроту было очень непросто править лодкой. Тёмную и пустынную ночь наполняли едва слышные шорохи, чьё-то пение, щебет птиц, шелест листвы, голоса каких-то мелких существ, озабоченно сновавших по своим важным делам, которые нужно сделать до рассвета, до того как первые солнечные лучи разбудят их врагов, более крупных зверей и птиц. Голос самой реки сейчас слышался отчётливее, чем днём: бульканье и внезапные всплески раздавались совсем рядом. Друзья вздрагивали, когда откуда-то раздавались голоса, которые явственно называли по именам их самих.

На небе чётко обозначилась линия горизонта, но в одном месте она казалась чёрной на фоне серебристого свечения, которое всё разрасталось и разрасталось. Наконец над краем замершей в ожидании земли с неспешным величием показалась луна и, помедлив немного над самым горизонтом, поплыла, словно от причала, по небу. В одно мгновение стали снова видны широкие луга, уснувшие сады, река от берега до берега – всё кругом медленно проявилось, лишённое тайн и страхов, сияющее словно днём, но совсем на день непохожее. Знакомые места приветствовали их, но уже в другом обличье, словно раньше они незаметно скрылись, а теперь вернулись в новых одеяниях, робко улыбаясь и сомневаясь, узнают ли их вновь.

Привязав лодку к иве, друзья, не говоря ни слова, сошли на берег безмолвного серебряного королевства и принялись тщательно обследовать живые изгороди, дупла деревьев, ручьи, мостки, канавы и высохшие русла.

Затем, сев в лодку, они поплыли вверх по течению, а над ними, в безоблачном небе, спокойно-отстранённая луна делала всё, что было в её силах, чтобы помочь им, до тех пор, пока не пришло её время спуститься за горизонт, чтобы вновь поле и река окутались тайной.

Затем медленно началось преображение. Горизонт посветлел, поле и деревья стали видны отчётливее и как-то иначе – тайна медленно покидала их. Какая-то птица свистнула и тотчас замолкла, подул лёгкий ветерок, отозвавшийся шорохом в тростнике и камышах. Внезапно Крыс, сидевший на корме, пока Крот грёб, подался вперёд и принялся напряжённо вслушиваться. Крот, осторожно работая вёслами, чтобы замедлить движение, и внимательно осматривая берег, удивлённо взглянул на друга.

– Ушла! – вздохнул Крыс, откидываясь назад. – Такая прекрасная, необычная и незнакомая! Всё так быстро закончилось, что лучше бы мне её не слышать. Мне стало до боли тоскливо, исчезли все желания, кроме одного – бесконечно слушать и слушать эти звуки. Нет! Она здесь! Вот она снова!

Он долго молчал, будто очарованный, потом, вздохнув, наконец вымолвил:

– Она проходит, и я её теряю. О, Крот, она так прекрасна! Весёлое журчание и радость, чистый, ликующий зов далёкой свирели! Ко мне эта музыка не приходила даже в мечтах, её звуки так сладостны! Греби быстрее, Крот, быстрее! Она зовёт нас!

Крот удивился, но тем не менее повиновался, хотя и заметил:

– Я ничего не слышу, только шорох тростника и ив под порывами ветра.

Крыс молчал, да и вряд ли слышал друга: с дрожью восторга он полностью отдался тому неведомому, божественному состоянию, в которое погрузилась его беззащитная душа и где её ласково покачивали, прижимая к груди, словно беспомощного, но счастливого ребёнка.

Крот молча энергично работал вёслами, и вскоре они дошли до речной заводи, на которую кивком указал Крыс, давно бросивший руль. Свет завоёвывал всё больше и больше пространства, и внезапно они увидели цветы, что росли у самой кромки воды.

– Всё яснее и ближе! – радостно сообщил Крыс. – Теперь и ты наверняка услышишь её. Наконец-то! Я вижу, что ты слышишь!