Ветер в ивах

Коль случится беда:
Угодишь ты в капкан, —
Я на помощь приду
и сниму его сам,
Ты забудешь о нём навсегда.

Подгреби поближе, Крот, поближе к тростнику! С каждой секундой слышно всё хуже:

Где б ты ни был,
Всегда я на помощь спешу,
Об одном лишь прошу – позабудь.

Ближе, ещё ближе. Нет, всё – песня потонула в шелесте тростника.

– А о чём она? – в недоумении спросил Крот.

– Этого я не знаю, – искренне ответил Крыс. – Я передал тебе слова, как услышал. О! Она возвращается, теперь всё можно разобрать – чётко и ясно. На этот раз наконец не ошибёшься: слова простые, страстные, совершенные…

– Ну, тогда давай, – пробормотал Крот, разомлев на солнышке.

Ответа не последовало, и, оглянувшись, он понял почему: с улыбкой, словно всё ещё прислушиваясь к чему-то, уставший Крыс крепко спал.

Глава 8 Приключения Жаба

Оказавшись запертым в сырой и зловонной темнице и осознав, что теперь мрачная темнота средневековой крепости отделяет его от внешнего мира, полного солнца и быстрых дорог, где совсем недавно он был счастлив так, словно все дороги Англии принадлежали ему, Жаб в отчаянии бросился на пол и разразился горькими слезами, дав волю своему бездонному горю.

«Теперь всему конец: по меньшей мере конец карьеры, – что, собственно, одно и то же. У меня, всеми любимого красавчика Жаба, богатого и гостеприимного Жаба, такого независимого, беззаботного и изящного Жаба, нет никакой надежды снова оказаться на свободе! За столь дерзкую кражу красивой дорогой машины, за оскорбление жирных краснолицых полицейских я теперь несу наказание, и вполне справедливое. Каким же я был глупым животным! Пока я буду томиться в этой темнице, те, кто когда-то гордился знакомством со мной, забудут даже моё имя!

О, мудрый старый Барсук! О, проницательный Крыс и здравомыслящий Крот! Как верны были ваши суждения и глубоки знания жизни! О, несчастный, отверженный Жаб!»

Вот так, в стенаниях и самобичевании, проводил узник дни и ночи на протяжении нескольких недель, отказываясь от пищи и воды, хотя угрюмый старый тюремщик, зная, что карманы Жаба набиты деньгами, частенько намекал, что за определённую цену можно получить многие удобства и даже в некотором роде роскошества.

У тюремщика была милая и добрая дочь, понемногу помогавшая отцу выполнять его обязанности. Девушка очень любила животных и, кроме канарейки, чья клетка днём висела на гвозде, вбитом в массивную стену, к большому неудовольствию заключённых, которые были не прочь вздремнуть после обеда, а ночью стояла, покрытая салфеткой, на столике в гостиной, держала несколько пёстрых мышей и неугомонную белку. Видя мучения Жаба, добрая девушка однажды сказала отцу:

– Мне невыносимо видеть, как страдает это бедное животное, худеет! Позволь мне заботиться о нём: ты же знаешь, как я люблю животных. Я научу его есть у меня из рук, сидеть и выполнять разные другие указания.

Тюремщик ответил, что она может делать всё, что хочет. Вечно жалующийся, причитающий, рыдающий Жаб ему уже порядком надоел. И вот однажды девушка, постучав, вошла к нему в камеру.

– Не надо вешать нос! Сядь, вытри глаза и будь умницей. Постарайся поесть немного. Смотри, я принесла тебе кое-что из дому, прямо из печки.

Между двумя тарелками оказалось жаркое с овощами, и его аромат мгновенно заполнил тесную камеру. Аппетитный запах капусты ударил в нос несчастному Жабу, лежавшему на полу, на мгновение ему пришло в голову, что жизнь, возможно, не такая уж унылая и безрадостная штука, как он себе представлял. Тем не менее узник стенал, брыкался и никак не желал успокаиваться. Умная девушка вышла на некоторое время, но запах горячей капусты остался, и Жаб, не переставая всхлипывать, потихоньку начал принюхиваться и размышлять. Постепенно на смену отчаянию пришли новые, более радостные мысли о благородстве, поэзии и подвигах, которые ему предстояло ещё совершить, о просторных, освещённых солнцем и обдуваемых ветром лугах и пасущихся на них коровах, об огородах, зелёных изгородях и тёплых цветах львиного зева, облепленных пчёлами, об уютном звоне посуды в Жаб-холле и скрипе ножек стульев, придвигаемых гостями к столу. Жизнь начала представать перед ним в другом, розовом свете, он вспомнил о своих друзьях: они наверняка смогут что-нибудь сделать – например, нанять адвоката, который, возможно, взялся бы за его дело. Каким же он был глупцом, что не обратился к ним сразу.

Наконец ему пришла в голову спасительная мысль, что он вовсе не дурак: стоит только чем-нибудь заняться, и всё получится. Таким образом, Жаб полностью излечился.