Ветер в ивах

– Естественно, – не отрывая взгляда от реки, сказал Крыс. – Они и слушать не хотели, о том, чтобы позволить уйти раньше. Вы ведь знаете, насколько они всегда любезны. Они делали всё от них зависящее, чтобы мне было весело вплоть до самого ухода. Но я чувствовал себя последней скотиной, поскольку совершенно точно сознавал, что, хоть и пытаются они это скрыть, но они глубоко несчастны. Крот, я боюсь, что у них горе. Снова пропал маленький Портли. А вы, наверное, помните, как много думает о нём отец, даже если и словом об этом не обмолвится.

– Неужели опять этот взбалмошный ребёнок…? – ничуть не опечалившись, переспросил Крот. – Насколько мне известно, что-то подобное с ним уже бывало. К чему устраивать все эти трагедии? Не первый раз он сбивается с дороги, а потом объявится, как ни в чём не бывало, мальчишка он смышленый. И кто его обидит? В округе все его знают и любят, как и самого́ старого Выдра. Можно быть уверенным, что любое животное, которое ему встретится, подскажет самое верное направление. Если помните, то и мы как-то обнаружили его далеко от дома, причём самообладанию этого сорванца можно позавидовать.

– Да, но на сей раз всё обстоит куда серьёзней, – степенно возразил Крыс. – Он отсутствует уже несколько дней. Выдры разыскивали его повсюду: и на холмах, и в оврагах – всё безрезультатно. На мили вокруг они опросили всех жителей, но пока что никто о нем ничего не слышал. Само собой, Выдр взволнован куда больше, чем показывает. Мне удалось из него вытянуть, что юный Портли только-только выучился плавать, и я подозреваю, что ему запала мысль о плотине. Водохранилище сейчас заполнено, а вода манит ребёнка. И ещё там повсюду натыканы эти… западни и прочие штучки… вы знаете. Выдр не переживал бы так ни за одного из сыновей, случись это дело несколько раньше. А сейчас у него с нервами явный непорядок. Когда я уходил, он пошёл вместе со мной, сказал, что хочет глотнуть воздуха, и рассуждал только о пользе кислорода. Хотя нельзя это было не заметить, что ему плевать на кислород. Поэтому я терпеливо за ним тащился и выуживал из него по капельке. Пока, наконец, не узнал всё. Он собирается провести ночь у брода. Вы помните старый брод, которым пользовались до того, как они построили мост?

– Конечно, и очень хорошо, – сказал Крот. – Но почему он выбрал именно это место?

– Да, вроде бы, как раз там он и давал Портли первые уроки плавания, – объяснил Крыс. – На том мелководье, на песчаной косе около берега. И как раз там он обучал его искусству рыбной ловли. Маленький Портли поймал свою первую рыбу, которой очень гордился. Ребёнок обожал спорт… и Выдр полагает, что если он сейчас где-нибудь и болтается… если он вообще сейчас где-нибудь есть, бедный малый… то, скорее всего, он выберет именно брод, который ему всегда так нравился. Или, что тоже не исключено, чисто случайно мог проходить мимо и заиграться. Потому-то Выдр и караулит там каждую ночь и наблюдает, так… на всякий случай, как вы понимаете… мало ли…

Они помолчали, задумавшись об одном и том же… об одинокой скорбящей душе, притулившейся у брода, ожидающей и ожидающей долгие ночи напролёт… мало ли…

– Что ж, – наконец сказал Крыс, – наверное, пора подумать и об отдыхе, – но при этом не сделал ни малейшей попытки сдвинуться с места.

– Крыс, – мужественно возразил Крот, – я просто не в состоянии сейчас пойти домой, лечь спать, и ничего не делать, даже в том случае, если делать, кажется, и нечего, Мы возьмём лодку и поплывём вверх по течению. Через час или около того поднимется луна, и тогда мы хорошенько поищем… как-никак это лучше, чем блаженствовать и ничего не делать…

– Именно так и я думаю, – согласился Крыс, – В любом случае это не та ночь… которую следует проводить в постели… да и рассвет не столь уж далёк… мы можем хотя бы поспрашивать тех, кто встает очень рано.

Они молча столкнули на воду лодку. Крыс взялся за вёсла и стал осторожно выгребать ближе к середине потока, туда, где залегла светлая, едва отражавшая небо дорожка. Крот правил, с трудом ориентируясь в густой тени деревьев и кустарников, плотно сомкнувшейся с берегами. Пустота и мрак поглотили решительно все, однако ночь была пронизана шорохами, полнилась песенками, щебетом и невнятным шуршанием. Посвященному это говорило о деловой жизни мелкого населения, которое даже среди ночи усердно занимается своим ремеслом по своему призванию. Так будет до тех пор, пока свет восходящего солнца на них не упадет, и не отошлет их на заслуженный отдых. Мягкий перезвон водяных струй, бульканье и неожиданно отчетливые вздохи настораживали и постоянно сбивали с толку. Глубоко сокровенные, они принимали вид неясных, но очень даже членораздельных окликов, всякий раз заставляя вздрагивать и прислушиваться.