Ветер в ивах

Четко отпечатанная линия горизонта отделила черноту от серебра – одну треть против расползавшегося фосфорического свечения. Наконец, над ободком вздремнувшей земли с непринужденной грацией медленно всплыла луна. И стал виден вокруг весь мир – /привольно развернувшиеся луга, тихие сады и необъятная гладь реки, свободная от темных страхов и почти такая же лучезарная, как днем… но только почти… ибо на всем лежала печать таинства. Знакомые места приветствовали тут и там – как если бы ускользнули на миг, переоделись и с улыбкой возвратились назад, ожидая, когда их узнают.

Привязывая лодку к ивам, друзья безмолвно высаживались в серебристом королевстве, терпеливо осматривали заросли, дуплистые деревья, маленькие гроты, ручейки и полу-высохшие канавки. Отчаливали, опять плыли дальше, прочесывали весь долгий маршрут вверх по течению. Луна, такая далекая, помогала им, пока не пришел и ее час – нехотя она их покинула, и все опять возвратилось во власть тьмы и тревоги.

Но вот, не спеша, начала заявлять о себе новая перемена. Горизонт стал светлеть, поля и деревья сделались резче. Какая-то птичка вдруг просвистела в тишине и смолкла. Легкий ветерок пробудился и зашуршал в камышах. Крот принял у Крыса весла, а тот пересел на корму. Внезапно он к чему-то прислушался, изумленно осмотрел берег и, повернувшись, поискал взгляд друга.

– Прошло! – вздохнул Крыс, опускаясь на место. – Как необычно, как прекрасно и как неожиданно! Сейчас, когда все это исчезло, я даже не совсем уверен, что все это было. Сейчас только в груди щемит, а мир, кажется, потерял всю свою ценность без его звучания. Нет! Вот оно… оно опять! – вскинулся он, очарованный и онемевший.

– …снова уходит, я начинаю его терять, – зашептал он вскоре. – О, Крот! Как же это красиво! Дурман и шаловливость, игра и грусть! Такую музыку я и представить не смел. Она обольщает, она вполне поспорит с любой мелодией Света! Гребите, Крот, гребите скорее! Туда, к музыке! Что если эти призывы адресованы нам?!

Крот повиновался.

– Я ничего не слышу, – понуро бормотал он. – Разве только ветер в ивах.

Крыс безмолвствовал, если вообще кого-то замечал. Дрожащий и взвинченный до глубины всех своих чувств он, казалось, был поглощен некоей диковиной. Беспомощная душа подхватывала ее и, крепко зажав в объятиях, качала, нянчила.

Крот продолжал напряженно грести, пока лодка не вышла на траверз ответвившейся от реки длинной заводи. Крыс, на какое-то время бросивший было руль, слабо кивнул и решительно взял курс прямо в заливчик. В снопе струящегося света они невольно обратили внимание на колорит цветов, драгоценными камнями обрамивший реку.

– Уже яснее и уже ближе, – радуясь, закричал Крыс. – Сейчас вы наверняка должны ее услышать! Ах… я вижу… наконец, вы слышите!

Бездыханный пригвожденный к сиденью Крот беззащитно задрал весла – прозрачные звуки свирели волной обрушились на него, подхватили и помчали куда-то. Мельком он заметил на щеках друга слезы, склонил голову, и сам все понял. Открывшийся им обрамленный пурпурным вербейником берег повелительно требовал от них полной сдачи, и Крот снова взялся за весла. Свет по капельке набирал силу, но птицы вели себя так странно, будто не в их привычках было петь на рассвете, будто чарующей той музыки вполне хватало…

Сочная луговая трава тем утром, казалось, достигла, непередаваемой свежести. Никогда им не доводилось наблюдать столь яркие розы, столь шумные ивы, столь упоительно нежный горошек. Клокотание потока над близящейся запрудой становилось отчетливее, и они подсознательно ощутили, что приближаются к тому этапу своей экспедиции, где все, что угодно, может произойти – все, что для нее уготовано.

Широким полукружьем брызг, бликов и прыгающих зеленых гребешков огромная плотина перегородила заводь от берега к берегу. Лихими водопадами, крутящимися воронками, белыми ошметками кипящей пены она нарушала речной покой, вытеснив все другие шумы, кроме собственного величавого грохота. Прямо в распростертые объятия мерцающей воды чудом попал крохотный островок, покрытый ивами, ольхой и белой березой. Обособленный, несмелый, но полный значимости, он маскировался под ними, как под чадрой, до того самого часа, как его открыли.

Со смутными предчувствиями, но без колебаний, животные преодолели стремнину, причалив к цветущему краю острова. Молчаливо ступили на землю, продрались сквозь подлесок, затем через душистые высокие травы и остановились на небольшой лужайке, окруженной природным садом – дикой яблоней, черешней и вязким терном.

– Это место моей мечты, обитель музыки, которая во мне звучит, – в сладостном волнении прошептал Крыс, – это библейское место. Где, как не здесь, можно встретить кого-нибудь оттуда?!