Ветры низких широт

— Ах, комиссар! — сказал он Сокольникову. — Да ведь лодка сейчас не слышит вертолета. Нас — тем более. И идет она, голубушка, прямо к нам в капкан. Ату ее, комиссар, ату!

— Ох, не сорвись, командир, — в тон ему отозвался Сокольников.

— Нет, комиссар, теперь не сорвусь. БИП, ходовой. Доложите обстановку.

— Ходовой, БИП. Лодка пошла зигзаг. Скорость — девять узлов. Дистанция...

— Может, поторопим? — спросил Сокольников, тоже почувствовав, что начал азартничать.

— Нет, — резко сказал Ковалев. — Суханов еще не вступил в контакт. Одним вертолетом нам долго ее не удержать.

Прошло минуты три, как вертолет вступил в контакт с лодкой, а пост все еще не слышал ее. Суханов понимал, что командир ждет его доклада, чтобы приступить к решительным действиям, и тем не менее почти умолял себя: «Не спеши, голубчик. Не спеши, родной. Не торопись, дрянь ты этакая» Он увидел на экране и услышал эхо-сигнал одновременно, заметил, как дрогнуло лицо у Ветошкина и сузились глаза, а нос начал хищно раздуваться, словно бы весь Ветошкин примеривался к прыжку.

— Докладывайте, товарищ лейтенант, — счастливым шепотом начал поторапливать он Суханова. — Докладывайте же...

— Есть цель, товарищ командир. Пеленг... Дистанция...

— Хорошо, Суханов, хорошо. Поддерживайте контакт. Вот теперь мы ее и поторопим, комиссар. Летчики, пугните ее хорошенько. — Он почти одновременно и отдавал приказания, и комментировал их, и говорил, обращаясь к Сокольникову, и остерегал Суханова, и уточнял сам же себя. — Летчики, в активный режим.

Он знал, что вертолетная станция сейчас пошлет звуковой сигнал, который, достигнув лодки, ударит ее по корпусу, как бы скользнет по всем отсекам и, возвратясь, выплеснется на индикаторе.

«По логике вещей сейчас она подпрыгнет, — подумал Ковалев, рассуждая сам с собою. — Поймет, что вступила в контакт, и начнет уклоняться. Бросится бежать? Так, комиссар? Все правильно, комиссар. Только куда она побежит? В капкан или из капкана?»

— Вахтенный офицер, — приказал он, — стоп машина. Распорядитесь, чтобы на корабле прекратились все шумы.

— Не рискуешь?

— Рискую, комиссар, рискую, родной... Только что прикажешь делать?

Ковалев маленько рисовался, и Сокольников это понимал и не мешал ему, потому что и сам в эту минуту чувствовал себя если уж и не великим трагиком, то во всяком случае и не скоморохом: лодка могла провалиться и выйти из зоны слышимости, но это уже не имело никакого значения — она находилась в контакте так долго, что могла быть уничтоженной уже несколько раз.

— Ходовой, БИП. Цель резко увеличила скорость до двадцати пяти узлов. Курс... Сигнал на буксируемой антенне устойчивый. Пеленг... Данные с вертолетом совпадают.

— Ты слышишь, комиссар, в капкан! Вахтенный офицер, обе машины полный вперед.

«Пока лодка идет таким ходом, она глухая, — отметил для себя Ковалев. — Так, кажется, комиссар? Когда она опомнится, будет поздно».

— А она по нас не шандарахнет торпедой? — спросил Сокольников. — Решит, будто мы ее атакуем.

— Но почему решит? — неуверенно переспросил Ковалев. Рассчитывать свои варианты было проще, думать за супостата получалось словно бы не с руки. — По конвенции дистанция между нами должна составлять не менее двадцати кабельтовых. Не доходя двадцати пяти, я лягу в дрейф.

— Ох, не верю я этим конвенциям. Дипломаты дипломатами, а расплачиваться приходится нам.

— Зато какой подарочек преподнесем мы им в Теневу. А, комиссар? На блюдечке с голубой каемочкой.

«Как бы нам этот подарочек не вышел боком, — подумал Сокольников. — Там ведь тоже считать умеют».

— Дистанция до цели, — доложил Суханов, — двадцать пять кабельтовых.

— Переходите в активный режим, — приказал Ковалев, — дать посыл.

«Ох, командир, не доиграйся», — подумал Сокольников, тревожно оглядывая океан, который искрился под солнцем, словно бы нежился.

— Пеленг... Цель идет влево. Дистанция — двадцать кабельтовых. Эхо четкое.

— Поддерживать контакт.

«Ну, смотри, командир, — подумал Сокольников, — там ведь тоже шутить не любят».

— Есть поддерживать контакт, — счастливым голосом доложил Суханов.

Все у него было хорошо: и эхо чистое, а значит, и контакт устойчивый, ему в эту минуту даже казалось, что он лучше других понимал командира — в нем самом пробудился азарт, — и ему хотелось, чтобы и у командира там, на мостике, все шло хорошо.

— Ходовой, БИП. — Голос в динамике стал тревожным. — Цель ставит помехи. Поворачивает влево... Контакт ухудшается... Эхо исчезает.

«Да, — подумал Сокольников, — там ведь тоже не дураки сидят. Им доллары не за красивые глазки платят».

— Понял, — сказал негромко Ковалев. — Акустикам восстановить контакт по данным вертолета.

— Товарищ командир! — неожиданно, как бы нарушив правила игры, прокричал Суханов. — Наблюдаю раздвоение цели. Появилась цель номер два. Идет в нашу сторону. Предполагаю — имитатор.

«Вот оно», — подумал Сокольников.

— Понял, Суханов. Спокойнее, а то у меня начинают лопаться барабанные перепонки... Утверждаю вам цель номер два. Вертолету утверждаю цель номер один.