Ветры низких широт

— Плюй на все, береги здоровье... — Зазвонов рассмеялся. — Мне ведь тоже пытаются присобачить это прозвище. А ты не обращай внимания. Станешь огрызаться — прилепят, промолчишь — само отпадет.

Опять после обеда начал соблюдаться адмиральский час, когда все свободные от вахт и дежурств валились на боковую, и «Гангут», казалось, легонько вздрагивал от могучего храпа. Суханова тоже клонило в сон — вахту стоял Ветошкин, — но сегодня он решил пренебречь адмиральским часом и устроил маленькую постирушку. Приборщик умудрился набрать воду не только в бачок для умывания, но и приволок две полиэтиленовые канистры. Суханов не стал вдаваться в тонкости, каким образом приборщик достал воду — достал и достал, и, как говорится, слава богу. Воды набралось много, и Суханов решил заодно и голову помыть. Волосы от соли стали сальными, как будто их смазали соляркой.

Оказии давно не было, моряки в грустную минуту перечитывали старые письма, словно бы они только что поступили на корабль. Правда, на следующей неделе ожидался танкер-заправщик, но до следующей недели еще предстояло дожить.

Суханов замочил бельишко в обрезе — обрезами на кораблях с прежних времен называли тазы, — саданул в него побольше стирального порошка, чтобы грязь отстала сама по себе, и, ожидая, когда это произойдет, сел к столу, порылся в ящике: сперва достал письма от матери и сестер, потом нашел кустик полыни. Он еще пах, но запах становился словно бы линялым, теряя день ото дня свою остроту. «У всего должен быть свой конец, — немного театрально подумал Суханов, как будто собрался писать речь, и неловко засмеялся, сам же устыдившись своей театральности. — Скоро домой... И сходим на раскоп. И что-нибудь скажем. И нам тоже чего-нибудь скажут. Мы-то знаем, что скажем. А вот что нам скажут — это большой-большой вопрос!»

В динамике скрипнуло, и вахтенный офицер объявил:

— Вертолет к полету изготовить.

— Привидения привидениями, — назидательно сказал себе Суханов, — а полеты продолжаются.

Он скорехонько пожамкал бельишко, прополоскал его в чистой воде, развесил по всей каюте в надежде, что Бруснецов не соизволит заглянуть к нему и не сделает великий втык, и поспешил на вертолетную площадку: все-таки интересно было узнать, почему это командир, сперва отменив на сегодня полеты, теперь вдруг решил их продолжить. К командиру с такими вопросами не сунешься: в самом лучшем случае промолчит, в худшем — одернет, дескать, а вам-то, лейтенант, что — больше всех надо? Это если официально, а если конфиденциально, то усмехнется своей дивной кривой усмешкой и обязательно процедит в сторону: «Не совали бы вы нос в каждую дырку». Такой вот портрет командира нарисовал себе Суханов. С Зазвоновым, хотя тот и числился в корабельных штатах командиром боевой части, отношения складывались совсем товарищеские.

Суханов дождался, когда тот спустится с мостика — ходил к командиру на инструктаж, — вместе покурили в затишке, пока механик дозаправлял машину и устанавливал лопасти.

— Ничего необычного, — сказал Зазвонов. — Погода расстаивается, вот он и решил поднять меня на крыло, чтобы харчился не даром. Может, это последние вылеты.

Суханов насторожился:

— Есть сведения?

— Мне никто не докладывал, но краешком уха слышал, что на днях из базы выходят «Полтава» с «Азовом». Видимо, впредь решили искать лодку двумя кораблями при двух вертолетах. Ну а мы, стало быть, поближе к нашим ветреным подругам.

— Несолоно хлебавши...

— Ничего, — сказал Зазвонов. — Там кое-кому подсолят. Ну а уж потом и нам, грешным, маленько перепадет. Да мы еще заделаем козью морду.

— Когда? — простонал Суханов.

— Эх, слухач... Была б шея, а петля найдется.

Зазвонов залез на левое сиденье, на правое взобрался штурман, они поерзали, устраиваясь поудобнее, притянулись ремнями, подключили шлемофоны и сразу словно бы отделились от провожающих. В грузовой отсек забрался механик, задраил дверцу, и лопасти потихоньку начали раскручиваться. Зазвонов махнул Суханову перчаткой, потом ткнул ею вниз, видимо, указывал, чтобы тот шел к себе в пост.

Суханов закивал головой, дескать, все понял, и вертолет словно бы тихонько оттолкнулся, приподнялся метра на два, завис и, оказавшись за кормой, бочком взмыл ввысь, застрекотал там, становясь все меньше и меньше, и скоро совсем пропал.

Суханов спустился в пост. Ветошкин глянул на часы — время его вахты еще не вышло — и настороженно посмотрел на Суханова, но спрашивать его ни о чем не стал.

— Полеты начались, — сказал Суханов. — Может, это последние.

— Последние так последние, — равнодушно заметил Ветошкин. — Начальству виднее.

— Да ведь с пустыми руками возвращаться не хочется! — воскликнул Суханов.

— Эх, товарищ лейтенант! Это ведь свободная охота. Тут либо пофартит, либо не пофартит. Кораблей много: одному не пофартило, другому пофартит. Глядишь, флот внакладе и не останется.