Ветры низких широт

— Весла под планширь. Рангоут ставить.

Ветошкин мыкнул, заелозил на месте и так прижал Суханова к планширю, что тот сразу понял свою оплошность, но делать было уже нечего: они опять оказались в хвосте первой четверки. Ветошкин что-то буркнул себе под нос, но так выразительно, что Суханов понял — выругался.

— Что? — тем не менее спросил он с надеждой и отдал румпель Ветошкину. Впрочем, впереди еще оставалась бо́льшая часть дистанции, и поправить дело время еще было.

Ветер совсем ослабел, но дул с кормы, и Ветошкин распорядился перекинуть фок на правый борт, а грот на левый — это положение парусов называлось «бабочкой», — и шлюпка довольно лихо проскочила мимо «Гангута».

— Хорошо идет, — сказал командующий.

— Это чья шлюпка? — спросил Ковалев, нагибаясь к Бруснецову.

— Командир Суханов.

— А... Скажите-ка...

Другие шлюпки поняли свою оплошность и тоже поставили паруса «бабочкой», но Суханов уже вырвался вперед: «Вот оно... Вот оно!» — и мыслями уже обогнал не только собственную шлюпку, но и ветер, который легонько наполнял паруса. Матросы сидели на рыбинах, деревянных решетках, настланных на днище, над планширем торчали только их головы, русые, черные, одна даже рыжая — силаковская. Они следили за действиями Суханова, внимая каждому его слову, и он понимал, что именно в эту минуту может установиться между ними тот самый проклятый контакт, которого он так желал и который сам по себе никак не хотел устанавливаться.

Он опять сжал румпель и за буем резко повернул руль на оверштаг, не заметив, что в море уходил БПК, который и взял на себя ветер. Ветошкин опять крякнул:

— Надо бы фордевинд...

Суханов озлился:

— А раньше вы где были? — И, словно бы потеряв уверенность в своих действиях, рванул румпель на себя.

Три шлюпки из первой связки раньше заметили движения БПК, сохранили ветер и начали уходить вперед.

— Товарищ лейтенант! — шепотом закричал Ветошкин. — Рубите рангоут. На веслах пройдем.

Суханову казалось, что удача еще не отвернулась от него, и тогда, не выдержав, Ветошкин заавралил:

— Паруса долой! Рангоут рубить...

Но время было упущено. На других шлюпках это сделали раньше, и где-то уже закричали:

— Весла на воду! Два-а — раз... Навались!

Они опять стали третьими, и победа, которая, казалось, была у них на лопастях весел, была упущена.

— Не умеет ходить, так и за румпель не хватался бы, — внятно сказал, должно быть, Рогов, но это для Суханова уже не имело никакого значения. Он вышел из шлюпки, как только подвалили к борту, и Ветошкин скомандовал ему вслед: «Смирно!» Суханов нехотя махнул рукой и поднялся на палубу.

Его поджидал Гриша Блинов.

— Ну, маэстро, не ожидал. Ты, оказывается, мореход.

— Какой там к черту мореход, — винясь, сказал Суханов. — Победу из клюва выронил.

— Но ведь ты был третьим.

Суханов жалобно улыбнулся и по-мальчишески вытер ладонью рот.

— Вечный третий...

* * *

Командующий в сопровождении командира корабля и старпома с дежурным обошел весь корабль — явление довольно-таки редкое, — вникая во все: и как ведут себя на форсаже машины, и не текут ли магистрали, и давно ли «Гангут» прошел докование, и не была ли при швартовках допущена деформация корпуса, иначе говоря, не саданул ли «Гангут» в пирс кормушкой и не врезался ли сам кому-нибудь носом, словом, его прежде всего интересовали те подробности, которые обычно интересуют инженерную службу, и командир со старпомом терялись в догадках, чем вызвана эта дотошность командующего. Осмотрев все, что можно было осмотреть, не играя тревоги, командующий сразу же отбыл. Большой сбор по его приказанию не объявляли — «Пусть моряки отдыхают, сегодня их праздник», — сыграли только «захождение». Опустив руки, когда катер командующего отбыл достаточно далеко, Ковалев в раздумье поглядел на Бруснецова.

— Что бы сие могло значить?

— Не иначе кто-то чего-то капнул.

— А чего на нас капать? — Ковалев пожал плечами. — Скулу мы никому во время швартовки не сворачивали. Так что ты, старпом, в этих своих выражениях будь поосторожнее.

Бруснецов хотел сказать: «Сами же, товарищ командир, изволили спрашивать, а я только выразил свое предположение», но ответил тактично:

— Есть.

Хотя некоторые гости не остались обедать, но многие все же не уехали, поэтому своим офицерам пришлось обедать во вторую смену. Обычно в таких случаях для младших офицеров накрывали столы в малой — мичманской — кают-компании, но там сегодня обедала заводская самодеятельность, и мичмана в свою очередь тоже бесцельно слонялись по верхней палубе.

Суханов поднялся на мостик еще раз поглядеть, где он прозевал БПК, и отсюда сверху ему сразу стало ясно: он все время жался к фарватеру, по которому уходили в море и возвращались корабли. Просто другие лучше его знали внутренний рейд и помнили о фарватере, а он забыл. «Ну, раззява, — подумал он о себе. — Надо же так ляпнуться». Он уже спускался на палубу, когда его придержал Блинов.