«Контрразведчик должен знать всегда, как никто другой, что верить в наше время нельзя никому, порой даже самому себе. Мне — можно». Мюллер — Штирлицу.
«Странное свойство моей физиономии: всем кажется, что меня только что где-то видели». Штирлиц.
«Адъютант очень нужен. Он вроде красивой охотничьей собаки. И поговорить можно между делом, и, если хороший экстерьер, другие охотники завидуют». Шелленберг.
«Я буду играть защиту Каро-Канн, только вы мне не мешайте, пожалуйста». Фрау Заурих.
«Когда о нас, математиках, говорят как о сухарях — это ложь! В любви я — Эйнштейн!» Дама с лисой, блестяще сыгранная Инной Ульяновой.
«— Я достану вам хороших рыбных консервов. Каких вы хотите?
— Я люблю в масле.
— Я понимаю. Какого производства: нашего или…
— Или! Пусть это не патриотично, но я предпочитаю продукты и питье, сделанные в Америке или во Франции». Штирлиц — агенту Клаусу, блестяще сыгранному Львом Дуровым.
«Я люблю молчунов. Если друг — молчун, так это друг, а если враг, так это враг. Я уважаю их». Мюллер — Штирлицу.
«— Хайль Гитлер!
— Да ладно вам. У меня и так в ушах звенит.
— Я не понимаю.
— Бросьте! Все вы прекрасно понимаете». Мюллер — Штирлицу.
«— Бригаденфюрер, мне нужно сказаться больным (а я действительно болен) и взять отпуск на десять дней, иначе я сдам.
— Что случилось?
— Не падайте в обморок, но мы все под колпаком у Мюллера». Штирлиц — Шелленбергу.
«— Они думают, если я не провалился за эти двадцать лет, значит, я всесилен. Хорошо бы мне стать заместителем Гиммлера. Или вообще пробиться в фюреры. Хайль Штирлиц. Я становлюсь брюзгой?
— Ничего, тебе идет». Штирлиц — Эрвину в блестящем исполнении Николая Волкова-младшего.
«Трудно стало работать. Развелось много идиотов, говорящих правильные слова». Штирлиц — Шелленбергу.
«— У вас голова не болит?
— От забот?
— От давления». Мюллер — Штирлицу.
«Они все фантазеры, наши шефы. Им можно фантазировать, у них нет конкретной работы. А давать руководящие указания может даже дрессированная шимпанзе в цирке». Мюллер — Штирлицу.
«— Ну и память у тебя.
— А ты на свою жалуешься?
— Пью йод.
— А я пью водку.
— Ты генерал, тебе можно пить водку. А нам где деньги взять?
— Бери взятки.
— И попадешь к твоим костоломам. Лучше я буду пить йод.
— А я с удовольствием променял бы свою водку на твой йод.
— Что, много работы?
— Пока да. А скоро ее совсем не будет». Сыщик и Мюллер.
«Что это вас на эпитеты потянуло? С усталости? Оставьте эпитеты нашим партийным бонзам. Мы, сыщики, должны мыслить существительными и глаголами: он встретился, она сказала, он передал». Мюллер сыщику.
«— Я не верю в это, а в общем, покажите. Мне как-то показывали, но я не верю этому.
— Правую ладонь положите вдоль черепа, а левую на затылок. Глаза нужно закрыть.
— Я закрою глаза, а вы меня шандарахнете чем-нибудь по голове, как Холтоффа.
— Если вы предложите мне изменить родине, я это сделаю». Мюллер — Штирлицу.
«Как там у Пушкина было? «Ай да Пушкин, ай да сукин сын? Ай да Штирлиц». Штирлиц.
«— Все настолько глупо и непрофессионально, что работать практически совершенно невозможно. Невозможно понять логику непрофессионала.
— А может, он хитрый профессионал?
— Хитрый профессионал не поехал бы в приют. Хитрый профессионал не поехал бы в приют, черт побери!» Мюллер — сыщику.
«Умирать страшно в одиночку. Скопом — пустяки. Даже пошутить можно». Генерал в вагоне — Штирлицу.
«— Где я мог вас видеть?
— Когда вы вручали мне Железный крест, вы сказали, что у меня лицо профессора математики, а не шпиона.
— Ну, теперь у вас лицо шпиона, а не профессора». Борман — Штирлицу.
«Все боятся получить взбучку от старика Мюллера! А я хоть раз в жизни кому-нибудь давал взбучку, а? Я старый добрый человек, про которого распускают слухи. Ваш красавец шеф злей меня в тысячу раз. Просто он научился в своих университетах улыбаться и говорить по-французски. А я до сих пор не знаю, как надо есть яблоко — резать его или есть так, как принято у меня дома: целиком. С косточкой». Мюллер — Штирлицу.