Вязь (СИ)

— Ну, мы же сказали «спасибо», — криво усмехнулся демон, но тень ненависти на его лице стала еще гуще. — Что тебе надо? Чтобы перед тобой кто-то взлетел, сложил рученьки и выдал «слушаю и повинуюсь»? Это так не работает! Ты понятия не имеешь, что нужно мне и что я мог бы сделать с тобой! Отступись, в последний раз предупреждаю. Иначе этот человек сгорит в мучениях на твоих руках… Ну или твой дом…

Что-то сбоку задрожало — и вдруг полыхнули свечи, пламя взметнулось почти на метр вверх, поползло кругом по полу и стене. У Исмаила на лице бугрились вены, а огонь ярко отражался в темных глазах — будто горел внутри. Нечеловеческий жар исходил и от ладоней, и от лба одержимого.

— У меня защитная вязь под обоями на всю стену, черный. На каждой стене. Ничего серьезного ты бы сделать не смог… — Ведьма скривилась и посыпала демона золой от души: припылились и волосы, и лицо, и постельное белье.

— Оставь человека, черный. Нельзя безвинную душу мучить…

Исмаил зажмурился и взвыл, замотав головой еще пуще. Облако золы заполнило пространство между ним и Вероной. А пламя затухло, погрузилась во тьму комната. Одержимый кашлял, пытаясь освободить нос от едкого порошка; его хватка ослабла, руки задрожали, а вместо злого рыка из груди вырвались всхлипы:

— Зачем?.. Зачем ты так со мной?.. С ума сошла?

— Прости, прости… — Ведьма обняла лицо Исмаила ладонями, успокаивающе погладила по щекам. — Не пугайся меня. Я знаю, как лечить твою хворь.

Но гость оттолкнул ее, попытавшись вскочить с постели, запнулся, упал на пол. Паника отразилась в глазах Исмаила, когда полуосмысленным взглядом он нашарил и причудливый крестик, и золой засыпанный диван. Наконец стала складываться в больном рассудке полная картина, вновь будя недавно усыпленный ужас.

— Ты сумасшедшая…

— Я? Разве я следую не своей воле, Исмаил? — ведьма оскорбленно фыркнула. — Я хочу тебе помочь!

— Ты не сможешь мне помочь… Ты не понимаешь, — Исмаил подтянул колени к груди и закрыл лицо руками, качая головой. — Все кончено. Я виноват. Мне лучше… умереть. Я… Я сам с ума сошел…

Истерика засасывала одержимого неумолимо. Что-то сделал с ним демон, в этом не было сомнения. Что-то такое, что секундная мысль становилась последней каплей в переполненной чаше вины. Верона подобралась к Исмаилу, быстро перебирая конечностями, и надела на него свой крест. Только так она могла урезонить воздействие злой силы. Она что-то нашептывала, почти прижавшись губами к взмокшему виску. Заговаривала боль и мысли, накручивая невидимые нити себе на пальцы. Исмаил несколько долгих минут бормотал бессвязно и мучительно. В конце концов горячий лоб упал на ведьмино плечо. А когда слова почти иссякли, только одну страшную фразу Верона смогла выхватить в стихающем потоке слез:

— Они все мертвы…

========== Глава 2 ==========

Комментарий к Глава 2

Аудиоверсия: https://clck.ru/YKXCg

На расспросы Исмаил не отвечал. До конца дня он вообще не разговаривал с Вероной, глубоко закрывшись в себе — только благодарил, когда принимал еду и питье. Один раз ведьма застала его о чем-то перешептывающимся с крысами в клетке. Звери не шли к Исмаилу в руки, опасливо обнюхивали пальцы, и его это угнетало до апатии. Потом до ночи мужчина сидел у окна, высматривая что-то на улице.

Демон тоже больше не показывался, — но Верона не могла знать наверняка. Зато знала, что твари из другого мира коварны и редко действуют в открытую. Ей, впрочем, вряд ли следовало бояться за себя, — да и она умела защищаться. А вот раздавленный трагедией Исмаил — нет. Что хуже, он мог и не обрести смысла в борьбе за жизнь. Верона не слышала в нем веры: одержимый не обращался ни к своему богу, как делали многие отрицающие, стоило им почувствовать близость смерти и зла, что охотится за душами, — ни к ведьме, как она ни старалась вызвать доверие заботой и теплом. Не верил Исмаил даже в себя самого, как положено человеку. Только блуждал, неприкаянный, и все думал, думал о чем-то…

Но на следующее утро зажегся огонек надежды. Гость выглядел уже лучше; ломающая тело простуда на заговоренных отварах почти унялась. Исмаил все крутил Веронин крестик за завтраком, обращая рассеянные взгляды к телевизору, доброжелательно и бодро бубнящему утреннюю программу. А потом спросил прямо:

— Все эти… Проклятия, колдовство… Они существуют?

— Конечно, — Верона отвлеклась от измалывания сухоцветов в ступе. — Но не для всех. Только для тех, кто пострадал от них. Кто знает, что такое настоящая вселенская несправедливость, нелогичные, каждодневные мелкие и крупные несчастья. А еще для слабаков. Слабаки верят в магию до абсурда.

Исмаил горько усмехнулся:

— Боюсь, из всего этого мне подходит лишь последнее… Я не справился. Я перед отцом слово не сдержал… Какая-то вещь… всех погубила.

— Это и называется колдовство — когда какая-то вещь всех губит, — выдохнула Верона, умолчав, что слабостью считает отсутствие борьбы. — Не опускай руки, Исмаил. Что бы ни случилось. Даже если все мертвы — твой долг отпеть и проводить.