Видение Евразии. По ту сторону национализма и интернационализма

Многослойность подходов отражается также в разных размышлениях представленных в этом сборнике авторов. Попытки враждебных кругов спровоцировать противоречия между отдельными приверженцами какого-либо вдохновленного традицией мировоззрения не имеют значения. Ибо форма государственного правления, в конечном счете, вторична, зато содержание, которое питает форму и наполняет ее жизнью, должно быть чем-то абсолютным.

Карло Террачано, духовный наследник Эволы и итальянский представитель видения Евразии, находит точную формулировку, когда пишет: «Снова самое реалистичное и самое многообещающее решение драмы нашего времени лежит в мудрости традиции, которая, в любом случае, не является ни старой, ни современной, но вечной».

Маркус Фернбах, редактор

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Доминик Шварценбергер. Рождение евразийской идеи – духовные предшественники Александра Дугина

Фальк Липе. По ту сторону национализма – священная евразийская империя

Шарль Шампетье. Юлиус Эвола и национализм

Мартин А. Шварц. Александр Дугин и мы

Маркус Фернбах. Православное сопротивление западной концепции прав человека

Нико Рор. Сотрудничество Европы и России – создание евразийского экономического пространства

Дополнение. Сергей Беляков. Дугин и Гумилев или фальшивый наследник

Приложение. Александр Дугин. Присоединить Европу – это по-русски!

Доминик Шварценбергер

Рождение евразийской идеи – духовные предшественники Александра Дугина

С распространением евразийской идеи организациями «Международное Евразийское движение» и «Евразийская партия России», на создание и идеологию которых основное влияние оказал Александр Дугин, вокруг этой идеи впервые удалось объединить важные течения патриотического русского лагеря. Сторонниками евразийства видят себя сегодня большевики-неосталинисты, антикоммунистические консерваторы, монархисты, православные фундаменталисты и фашисты. Сам Дугин консультирует важные государственные инстанции российского государства и влияет на них.

Возникает вопрос, почему евразийская мысль попала в столь плодотворную почву. На какие духовные традиции и исторические события могут опереться евразийцы вокруг Александра Дугина?

Самое большое значение сохраняется у русского мессианского сознания, которое заставляет исполнять сверхчеловеческое призвание. Это обстоятельство объясняется собственной имперской идеей. Когда в 1453 мусульманские турки-османы захватили Константинополь, Второй Рим, как центр византийского православного христианства, православные священнослужители убежали в Москву, «город первопоселенцев-отшельников в языческом окружении». Монах Филофей констатировал: «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать». Тем самым Москва высказала претензию на то, чтобы быть духовным маяком человечества. С коронации Великого князя Московского Ивана IV (1530-1584) в 1547 году начинается имперская традиция на русской земле; на время его правления выпадает начало русской колонизации Сибири. Обоснованная этим русская имперская идея – как идея надэтнического единства – действует также в качестве моста между Европой и Азией. Образцом этого служит симбиоз между христианским царем и исламским татарским князем. Однако русский дух и российскую империю не следует понимать как синонимы: русский народ, пожалуй, создавал, определял и определяет имперский союз в управлении, инфраструктуре, культуре и экономике, тем не менее, к этому союзу относились также другие народы и вероисповедания. Для иллюстрации этого баланса хорошо подходит удачное наименование «Священная Византийская империя Русской нации».

Первое десятилетие семнадцатого столетия получило в русской истории название «Смуты», «времени беспорядков». Именно когда имперской идеей все больше пренебрегали, вскоре проявлялись явления распада: крестьянские и казачьи восстания, раскол церкви, свободный царский трон и неясный порядок престолонаследия, а также – какое унижение! – католик-поляк в качестве «алиби-царя». Созванное с осознанием всех духовных ресурсов и идеалов сословное собрание, Земский Собор, в 1613 году выбрало новым царем Михаила Федоровича Романова (1596-1645). Конец этой династии наступил при кровавых обстоятельствах лишь в 1917 году.

Такой же глубокий эффект возымела западная ориентация Петра Великого (1672-1725), внука того первого члена династии Романовых. Его реформы можно сравнить с турецкой культурной революцией Мустафы Кемаля Ататюрка (1881-1938): подражание Западу, фундаментальные преобразования в армии, церкви, календаре и управлении, регламентация православного духовенства и привлечение иностранных советников. В форме новой столицы – Санкт-Петербурга – на западной окраине империи эта перемена выражается и в камне.