Видимый человек, или Культура кино

Второй план показывает лишь фрагмент. То, что непосредственно окружает героев, которые по мере сужения рамок кадра всё больше и больше раскрываются изнутри. Среда становится видимой «аурой» человека, его физиогномикой, переливающейся через границы человеческого тела. Мимика и жесты героя поднимаются над остальными вещами, и в выражении его лица отражаются их лики. Ведь всё в конечном итоге зависит только от человека. И вещи обретают значимость, только когда они с ним связаны.

Натура и натуральность

Всё сказанное до сих пор об искусстве кино немало разочарует тех, кто восторженно приветил его как открывателя природных красот и наставника по жизни. «Оригинальное изображение» представлялось, наверное, величайшим и, возможно, единственным преимуществом кино перед поддельной реальностью театральной сцены. Как бы не так: в своем развитии кинематограф всё дальше и дальше удаляется от природы. Благодаря технике режиссеры уже сегодня стараются по возможности отказаться от съемок «на натуре» и воссоздать любую среду, а если получится, то целые сады и просторные улицы. В закрытых павильонах не слишком полагаются даже на стеклянную крышу и отдают предпочтение искусственному свету. Нынче, когда снимают природу, редко обходятся без отражателей. Природе не дают слово. Или, может, она выражается недостаточно ясно?

Ландшафт

Тут вот в чем дело: стилизация природы, в духе ли экспрессионизма или импрессионизма – не имеет значения, является непременным условием того, чтобы фильм стал шедевром. Если он замыслен не как учебное пособие по географии, но как летопись человеческих судеб, природе в качестве нейтральной реальности на экране не место. Природа – это всегда среда и фон сцены, и она призвана формировать, подчеркивать и сохранять ее настроение.

Живопись переходит в разряд искусства, как только перестает копировать природу с фотографической точностью, схожая парадоксальная задача стоит и перед оператором – при помощи киноаппарата создавать зарисовки настроений. Отчасти это достигается за счет особого подбора мотивов (и тогда можно говорить о субъективной аранжировке объективной действительности), отчасти за счет «фокусировки» и искусственных световых эффектов, но не в последнюю очередь посредством имитации природы, изготовленной в ателье.

Главное для произведения искусства, чтобы оно от начала до конца было выдержано в едином духе, чтобы природа и среда обладали созвучным с историей настроением. Ведь природа на экране – органическая составляющая, вплетенная в сюжет аналогично тому, как это делается в романе, где описание природы не просто выдергивается на авось из географических штудий.

В хорошем фильме мы по характеру пейзажа уже можем догадаться, какое настроение готовит нам следующая сцена. В распоряжении кинематографа находятся колоссальные поэтические возможности, позволяющие одухотворить пейзаж и сделать его, как говорится, полноценным участником драмы.

О болезненной привлекательности далеких горизонтов в бескрайних морях, об очаровании проселочных дорог, о загадочном зове неведомых берегов написано много. Но как отобразить на экране демоническую силу пейзажа, гипнотический взгляд мужчины или соблазнительную улыбку красотки – вот главный вопрос.

Не знаю, стоит ли это говорить, но на глубинном уровне, полном тайн и загадок, человек и пейзаж как бы друг с другом заигрывают. В кино такое заигрывание может обернуться драмой. Разрастись до волнующей, пронизанной трагизмом сцены: очертания парусника, плывущего на горизонте в вечерних сумерках, манят того, кто на берегу, завораживают и искушают.

Как рождается «пейзаж»?

Не всякий кусочек природы есть пейзаж. Природу объективную, природу природную пейзажем назвать нельзя. Пейзаж – это физиогномика, лицо, в определенном ракурсе вдруг обращающее на себя внимание, как картинка-загадка, на которой из запутанного вихря линий проступает изображение. Черты местности с ее уникальными и непередаваемыми словами аффектами, но явным, хоть и недоступным уму смыслом. Это черты, словно напоминающие о глубокой эмоциональной связи с человеком. Черты, подразумевающие его самого.

Разгадать таинственную физиогномию природы, задать ей рамки, озвучить – вот задачи стилизирующего искусства. Настройка киноаппарата, подбор мотивов и освещения, естественного или искусственного источника света – всё это акт вмешательства человека в объективную природу, и совершается он с определенной целью – наладить необходимые субъективные связи, от которых он, этот акт, зависит. Ибо искусство считается только с тем, что исполнено духом. А духом исполнено то, что осмысленно, то есть имеет смысл для человека.

Душа природы не есть исконная данность – тут навести объектив и начать снимать недостаточно. Возможно, древние магические культуры ее знали. Но для нас душа природы означает только нашу собственную душу, в природе отражаемую. И ее претворение возможно только в искусстве.