Вихрь

— Вставай, говорю! Домой приехали!

— Ну как, успел создать свою демократическую партию, а?

— Давай, давай, вылезай!

Кузнец покряхтел, почесался, вперив взгляд в скомканную на коленях дерюгу.

— Поторапливайся, у нас нет лишнего времени.

Прошла не одна минута, пока кузнец слез с повозки и сделал три шага назад. А сам все смотрел и смотрел на повозку.

Трое крестьян со смехом оглядывались на кузнеца, жалея, что так и не подшутили над ним и не увезли его дальше. Время сейчас такое, не до шуток…

Повозка укатила, и кузнец остался один, стоя посреди дороги и глядя вслед укатившим. Неожиданно он повернулся и уставился на церковь, читая с удивлением табличку, написанную черными буквами и прибитую над входной дверью:

«Счастлив тот, кто внемлет гласу божьему!»

Внезапно повернувшись по-военному через левое плечо, кузнец быстро зашагал прочь. Домой он добрался тогда, когда односельчане уже расходились с собрания, обсуждая его ход.

ОТНЫНЕ И НАВСЕГДА

В тот день, когда русский старший сержант вывел из села колонну, стояла прекрасная погода. Повозки двинулись по шоссе, ведущему в Варад, а сам старший сержант, перекидывая ключ от замка с руки на руку, пошел по коридору помещичьего замка, заглядывая в комнаты. Наконец он вошел в зал, в котором, робко озираясь, стояло пять-шесть односельчан. Старший сержант, являющийся комендантом в селе и на хуторе, еще утром вызвал их сюда. Председатель комиссии по разделу земли терялся в догадках по поводу их вызова, тем более что русский сержант вошел в зал такими решительными шагами…

— Вот, возьмите, он ваш. — И старший сержант протянул председателю ключ.

Председатель невольно рассмеялся, вспомнив, как старший сержант раньше не раз вызывал его к себе и просил помочь ему достать то сена, то соломы…

— Бери, раз дают, — толкнул председателя в спину крестьянин, выполняющий в комиссии обязанности казначея.

Однако председатель, недоуменно уставившись на ключ, пробормотал на ломаном русском языке:

— Не понимай.

— Нет… нет… бери! — Старший сержант сунул ключ председателю прямо в руку.

— Ладно, раз уж так… Но что нам делать с этим ключом?

— Что делать? А что хотите, то и делайте… И замок, и парк — все это теперь принадлежит вам, так что переселяйтесь туда и живите… Ха-ха-ха!..

— Ха… ха-ха… — вторит сержанту председатель, поднимая голову, а сам думает: «Боже мой, если бы действительно посчастливилось жить в таком доме. Хотя бы недолго. Хоть бы недельку, хоть бы денек! А если бы год! В этом замке полсела уберется, но что делать с другой половиной? Если бы в округе еще два таких замка было…»

— Ты уже уезжаешь?

— Да… приказ пришел… Теперь вы тут останетесь, и земля, и дома, и деревья… все-все… Привет… Привет… — Старший сержант по очереди жал руки крестьянам. Подойдя к двери, сержант остановился, обернулся, словно хотел узнать, что эти люди думают о нем, каким они его считают. Ему очень хотелось услышать от них доброе слово, которое воодушевило бы его, согрело душу. Но крестьяне молча смотрели на него и ничего не говорили.

«Неужели я мало сделал для них?» — подумал старший сержант и, махнув рукой, вышел из зала.

Стало тихо.

С улицы доносился скрип повозок, косые лучи солнца заглядывали в окно.

— Вот он и уехал, — нарушил первым тишину казначей.

— Да, уехал, а ведь он был добрый человек, а? — заметил председатель и, найдя свою трубку, набил ее и закурил. Переводя взгляд с одного на другого, он осмотрел всех.

— Да кто же осмелится сказать, что он не добрый, — сказал казначей и уселся в кресло, стоявшее возле стены, но в тот же миг вскочил, упираясь рукой в пол, потому что кресло, оказавшееся без одной ножки, опрокинулось.

Односельчане залились смехом.

Они начали ощупывать паркет ногами, а стены, облицованные дубовыми плитками, — руками, осторожно стали проверять, насколько крепка деревянная лестница, — господ она выдерживала, а вот выдержит ли их, крестьян…

— Какие же мы все-таки свиньи, что на прощание не угостили русского! — вдруг воскликнул молчавший до сих пор крестьянин.

— Конечно, надо было бы…

— Один раз, еще зимой, сержант прислал за мной человека, чтобы я срочно зашел к нему, а то крестьяне отказываются копать сахарную свеклу. Зашел я к нему в небольшую комнату, он со мной поговорил, затем налил два стакана и предложил выпить, — объяснил председатель. Откинув решетку камина, он поковырял кочергой в куче пепла. «Кто знает… — подумал он про себя. — Где господа, там и деньги. Может, в пепле что спрятали!» Остальные молча смотрели на него, а затем разошлись по комнатам в надежде, что и они могут что-нибудь найти.

— Эй, люди. Я вас прошу ни к чему не притрагиваться. Посмотрите только, а потом мы все имущество перепишем и возьмем на учет! — крикнул председатель, отряхивая с рук приставший к ним пепел.

— Возьмем на учет? А зачем? Для кого? — спросил один из крестьян.