Вихрь

Слева от завода небольшое здание конторы. Расположено оно очень удачно, всего в каких-нибудь десяти метрах от дороги. Окна в здании высокие и узкие. Их, видимо, специально такими сделали, чтобы яркий солнечный свет не мешал служащим работать. Более удобных бойниц, чем эти окна, и желать было нечего. Небось раньше такая мысль никому и в голову не приходила. А ведь, в самом деле, лучших амбразур и желать нечего. Окна смотрят прямо на дорогу, видимость более чем на триста метров превосходная, дальше поворот дороги, за которым уже ничего не видно. С обеих сторон от дороги обрыв метров в восемь — десять, а то и все пятнадцать. Из окон хорошо просматриваются склоны, так что даже не очень умелый пулеметчик в любой момент сможет очистить их от чего угодно. А если этот участок дороги контролировать не одним, а двумя пулеметами, то никому не удастся пройти по ней. Третий пулемет нужно установить на всякий случай на крыше: вдруг противник попробует напасть с тыла? Тогда этот пулемет сделает свое дело…

— Три пулемета — это неплохо, — произнес командир роты. — А если за пулеметами еще будут лежать хорошие бойцы…

— Будут, — ответил Гал. — Будут до тех пор, пока нужно будет…

— Ну и хорошо, я тебя понял… — Командир роты замолчал и поднес руку к глазам. — Ну, тебе, я думаю, не нужно ничего говорить? Ни тебе, ни твоим людям… — добавил он.

— Не нужно, — сказал Гал. — И я ничего не скажу. Вы только спешите, чтобы…

Вернулись Келлнер, Деме и Бабяк. Они взяли три станковых пулемета, а Уй, Пако и Халкович тащили коробки с лентами. Обитые железом колеса пулеметов выстукивали мелкой дробью по неровной дороге. Мимо проходила бригада, шеренги бойцов тесно прижимались друг к другу. Большинство бойцов не смотрели на остающихся, и ни один из них не заговорил с ними.

Халкович сбросил с плеча коробку с лентой.

— Пошел обратно, за гранатами. Паек там уже готовят…

— Пако, сходи и ты, — сказал Гал. — Пусть у нас будет еще две лишние коробки. Келлнер! Проверь пулеметы…

— Уже сделано, — ответил Келлнер. — Я их проверил, перед тем как тащить сюда. Воды, масла хватит, пулеметы хорошие…

Гал бегло осмотрел пулеметы. Исправные. Воды, масла достаточно, патронов хватит, и люди, которые будут за ними лежать… Взгляд командира задержался на щитах пулеметов. На них были десятки вмятин от пуль. Кто скажет, сколько их еще стукнется о них и, потеряв силу и скорость, упадет на землю? И кто скажет, сколько их пролетит через эту узкую, шириной всего лишь в два пальца, смотровую щель? Но ничего не поделаешь, щель эта нужна, без нее и пулемет не пулемет. Не один пулеметчик ложился за пулемет и из-за этой самой маленькой щели оставался лежать навеки.

За каждый пулемет положить по бойцу, только по одному. Без второго номера… Хорошо бы догнать сейчас Кантора да сказать ему что-нибудь в утешение, чтобы он не мучил себя, не думал обо всяких глупостях, о том, что он теперь не со своими ребятами. А придуманное им подающее приспособление для пулемета? Все-то оно, собственно, состоит из небольшого желоба, обрамленного бортиками и бугорками с хитрыми такими изгибами. Стоит только ленту заправить в пулемет, и тогда уже не нужно второму номеру все время поправлять ее руками: это простое приспособление само хорошо регулирует ее подачу. И это надежнее, чем рука человека. Ценное изобретение. И придумал его не кто-нибудь, а Кантор. За короткий срок этим приспособлением оборудовали все пулеметы, а схему приспособления даже послали в генеральный штаб. Где-то он теперь, этот генеральный штаб?..

Командир роты надел фуражку.

— Как только кончится… Словом, как договорились… Продержитесь часов шесть, а потом отходите. Дорогу вы знаете…

— Может, ты пойдешь уже? — не вытерпел Гал. — Даже если случайно кто-то и натолкнется на нас… Кто бы это ни был, к вам мы их не пропустим…

Ротный командир ушел. Догнав арьергард, он что-то сказал командиру и чуть ли не бегом побежал вперед. Гал видел, как ротный подносил руку к больным глазам, и, казалось, даже слышал, как он слегка вскрикивал и кряхтел от боли.

Прошло минут десять, и из виду скрылся последний боец бригады.