Вихрь

Зайдешь, бывало, во время такой вылазки с ребятами на небольшой хутор и спрашиваешь:

— Деникинцев у вас не было?

— Нет-нет, мы их и в глаза не видели!

— А оружие у вас имеется?

— Какое у нас оружие, мы народ мирный, землепашцы, — отвечали нам станичники, а сами готовы были сожрать нас одним взглядом.

Обойдешь хуторок, ничего не найдешь и двинешься в обратный путь… Ну, думаем, провели разведку, тут белых нет. А на самом деле станичники сами порой больше узнают о нас, чем мы о них. А то еще, чего доброго, и стрельбу вслед нам откроют.

Однажды ночью мы услышали стрельбу. Ночевали, как всегда, в штабе. Вскочили — и к дежурному.

— Что случилось? Что за пальба?

— Отходят наши.

— Да проснись ты, дурень! — не выдержал Пап. — Какой еще такой отход?

Оказалось, что батальон нашего полка, располагавшийся на левом фланге, заслышав стрельбу, начал вдруг почему-то отходить.

К счастью, другие батальоны панике не поддались и своих позиций не оставили. Командир полка вызвал к себе командира резервного батальона, который был храбрым и опытным командиром, и приказал ему:

— Останови со своими людьми паникеров и займи их позиции.

Резервный батальон состоял из одних венгров. Разбуженные среди ночи бойцы ругались на чем свет стоит. Занять оставленные позиции удалось только к рассвету, и не без потерь.

На третий день после этого наш полк был отведен в Борисоглебск.

Домой, на родину

В мае 1919 года семерых венгров-интернационалистов, в том числе и меня, вызвали из Саратова в Москву. Мы получили задание выехать на родину, где была провозглашена Венгерская советская республика.

Нам были выданы специальные мандаты, которые нужно было хорошенько спрятать. Сделать это не представляло особого труда, так как отпечатаны они были на папиросной бумаге.

— Выезжайте в Киев, там получите более подробные указания, — сказали нам.

В Киеве пришлось ждать довольно долго, на все наши нетерпеливые вопросы нам отвечали:

— Наберитесь терпения и ждите!

Мы только и думали а том, как нас встретят дома. Некоторые из нас обязательно хотели встретиться кое с кем из блюстителей старого режима и рассчитаться с ними. Мы старались представить себе обстановку в Венгрии в этот период и свою роль в событиях. Нам предстояло участвовать в создании венгерской Красной Армии.

И вдруг однажды нам сообщили:

— Знаете, товарищи, положение сложилось такое, что выехать в Венгрию вам не удастся.

Нас спросили, чем бы мы хотели заняться. Все мы в один голос заявили, что хотели бы попасть на фронт, чтобы плечом к плечу с русскими товарищами защищать молодую Советскую республику.

— Все вы приобрели богатый боевой опыт, и потому мы направим вас в часть, которая борется против петлюровских бандитов.

Нашим командиром был назначен Бела Коста, который лучше всех нас говорил по-русски. Мы получили назначение в Каменец-Подольск для борьбы против украинских националистов.

Неприятное пробуждение

В штабе дивизии Красной Армии, куда мы явились с предписанием, нам сообщили, что фронт находится всего в тридцати километрах от штаба.

Легли спать, а утром на рассвете проснулись от артиллерийской канонады. Я так устал с дороги, что спал как убитый.

— Вставай, противник прорвался! — разбудили меня ребята.

— Да ведь до линии фронта не менее тридцати километров! Дайте хоть раз выспаться!

Следующий удар раздался, казалось, совсем над головой: все стекла вмиг вылетели из окон.

Тут уж было не до сна. Я быстро встал, и мы тут же направились в штаб.

— Очень хорошо, что вы пришли, — сказал нам один из работников штаба и разослал нас по различным частям для выяснения сложившейся обстановки.

Меня послали за город в так называемую Польскую крепость, построенную еще турками. В ней долгое время сидели белополяки.

Выйдя за город, я побежал к окопам, где надеялся разыскать нужную мне часть. Бегу и вдруг вижу, что солдаты в каких-то странных шапках. Остановился… и, повернувшись кругом, побежал что было сил обратно.

Бегу в штаб, чтобы сообщить о том, что я не только не нашел на указанном мне месте красной части, но наскочил на белых, которые продвигаются вперед, и потому необходимо незамедлительно бросить туда резерв.

В штабе ни души. Побежал в здание, где мы ночевали, в надежде встретить кого-нибудь из наших, но и там никого. Заскочил к себе в комнату, схватил шинель и, выглянув в окно, увидел, что регулярные части покидают город, а местные парни взбираются на крыши домов и стреляют оттуда по белым, стараясь остановить их.

Когда я выбежал на улицу, стрельба уже стихла: красные ушли из города, а белые еще не успели войти.

Я направился к железнодорожной станции. Недалеко от путей из боковой улочки выскочило десятка полтора конных гайдамаков. Один из них закричал:

— Эй, ты! Куда побежали большевики?

Я показал рукой куда вздумалось.

Гайдамаки ускакали. Двое из них оглянулись: видимо, я показался им подозрительным, хотя вряд ли они думали, что красный командир вот так будет расхаживать по пустому городу.