Вихри на перекрёстках

Они медленно двинулись по тропинке. С гнезда под­нялся аист и поплыл над вершинами деревьев. Лес сра­зу ожил, защелкали, защебетали птицы. Обычно так бы­вает, когда родители уже не поют, а желторотая молодь радуется окружающему миру, на все лады дерет горло и думает, что все прекрасно. Старики тоже рады: пускай ноют, лишь бы есть не просили...

Володя умывался холодной водой, а Валя сидела ря­дом на пеньке и говорила, что хочет попроситься в его группу, что ей необходимо хоть на минутку заскочить домой, взять кое-какие вещи. Правда, командир обещал отпустить ее наведаться к матери, но после того, как Валя сходила с ним на боевое задание, передумал.

— Я понимаю, Валечка, как тебе надоело быть возле кухни, но к матери Саблин тебя не отпустит. Тем более со мной. Видела бы ты, как он кривился, когда комиссар бригады давал мне задание, будто не догадываясь, что Саблин против моего назначения командиром группы. Но разве Сергеева обманешь? Он сразу почувство­вал, что командир роты хочет придержать меня в раз­ведке, а вот по какой причине — не знает.

— Так комиссару неизвестно, что Зина — жена Саблина?

— Нет,

— А тебе жалко ее?

— Ну, как тебе сказать? Если б я узнал, что тебя арестовали немцы, больше жалел бы тебя, чем Зину, вы­скочившую за командира.

— При чем тут я?

— Ее взял свой человек, да еще командир. А нам нужно заканчивать войну и идти учиться.

— Ты думаешь, Зина счастлива с ним?

— Кто ее знает...

— Ой, нет! — Валя закрыла лицо руками.— Если бы Зина знала, что он мне говорил!

— Мало ли о чем человек может болтать.

— Ну уж нет. Будь у меня такой муж, после подоб­ной болтовни дня бы с ним не осталась!

— А что такое?

— Нет, Володя, не скажу,

— Тогда пойдем отсюда. Я поговорю с Саблиным, чтобы разрешил взять тебя в нашу группу.

— Будь другом, сделай... Не могу я тут больше оста­ваться...

— Как тебя понимать?

— Так и понимай. Попрошусь в другую роту.

Володя поглядел вслед удаляющейся девушке. «Как выросла,— подумал он.— А когда-то я стеснялся са­диться с ней за одну парту, Ну и дурак же был».

Он свернул к шалашу, где жил их прежний учитель.

— Николай Павлович, это я.

— Почему не спишь? — проворчал Деревяко.

— Но и ваш друг уже куда-то исчез.

— На кухню ушел, дежурить.

— А я только что с Валей разговаривал: просится в нашу группу.

— Возьми. Иначе трудно ей будет отбиться от это­го... Ну и командир, где же его совесть? Понимаешь, с вечера повел роту к котловану. По его приказу мы от­крыли огонь по железной дороге. Немцы в ответ — из пулемета, и двух наших пришлось хоронить. Хорошо, что вскоре охрана сбежала, а если бы продержалась? Патронов-то у нас было мало, стреляли вслепую. Все же взорвали котлован. Надо немедленно уходить, а Саб­лин — нет, ночуем в лесу. Как же с ранеными быть? Кто-то предложил отнести их в Горновку, там фельдшер живет. Понесли. Я остался со всеми. Добрались до не­пролазной чащобы и попадали, кто где. Мне никак не удавалось уснуть. Вижу, Саблин и командир взвода Пинчук развели огонек, достали баклажку с самогонкой, выпили. После этого Саблин поднялся и пошел к елке, под которой спала Валя. Разбудил ее и привел к костру. Уговаривал выпить, не знаю, согласилась ли, но видел, как вернулась под свою ель. Вдруг костер погас, послы­шались голоса: Валин — умоляющий, чуть не плачущий, Саблина — нетерпеливый, злой. Чуть не бросился я к девчонке на помощь, но она сама вырвалась, подбежала ко мне. Сделал я вид, будто только что проснулся, и го­ворю: «Тебе страшно? Ложись рядом, ложись». До утра бедняжку дрожь била. А утром пришлось дать ей игол­ку с ниткой,— я всегда в шапке ношу,— чтобы зашила порванное платье. Как тебе все это нравится? Вот ведь подлец какой, а?

Володя слушал, а сам думал о Зине. Вот, стало быть, как она попала в жены к командиру... Но что те­перь сделаешь? Рассказать ее матери? Это ничего не даст. Сергееву? «Нет,— наконец решил,— посмотрю сам, что это за командир».

Снаружи послышались голоса. Высунув голову из шалаша, Володя увидел, что бородатый партизан ведет коня к командирской землянке. Следом, на лошади, едет молодой разведчик.

— Николай Павлович,— быстро заговорил хло­пец,— командир куда-то собрался. Что, если я быстро съезжу к командиру отряда и попрошу позволить Вале идти с нами.

— Он человек толковый, думаю, разрешит. Да она и домой должна наведаться: обносилась, и мать ничего не знает о ее судьбе. В общем, поезжай!

— А как фамилия командира отряда?

— Булынка.

Сизый дымок поднимался над партизанской кухней. Запах жареного мяса стоял в утреннем лесном воздухе. Командира отряда на месте не оказалось, и Володя по­пал к начальнику штаба Хоромцу. Тот встретил его при­ветливо, больше расспрашивал и слушал, чем говорил сам. Хоромцу понравилось, что хлопец сказал:

— Я должен прежде всего разобраться в загадоч­ной гибели Миколы. Предательство не должно остаться нераскрытым.

Володя заговорил о Вале, и начштаба, подумав, про­изнес:

— Хорошо, пускай идет.