Вихри на перекрёстках

Валя не отнимала руку, хотя ребята изредка огляды­вались: не далеко ли они оторвались от командира. И чувства, и мысли девушки были теперь совсем иными, чем накануне и даже сегодня утром. Они изменились только в тот миг, когда Воробейчик объявил, что группу опять возглавит Володя Бойкач. Он представлялся ей не командиром, а скорее журавлем, ведущим за собой клин, вожаком, которому верят все птицы. Ведь еще вчера хлопцы неохотно отправлялись на задание, а сама Валя подумывала, не вернуться ли ей на кухню. А сегодня, быть может, потому, что оживились ребята, и у нее словно крылья выросли.

— О чем ты думаешь? — спросил Володя.

— Если б ты только знал...

— О чем же?

— Не скажу.

— Ну и не говори. А как Пылила к тебе относится?

— Близко не подходит. Говорит, что очень боялся тебя.

— Значит, он был доволен, что меня не стало?

— Сначала и я так думала, а потом убедилась, что он жалел тебя. Даже признался: «Пускай бы Володя выгнал меня из группы, а сам остался жив».

— Ты простила его?

— Злость уже давно прошла.

— Пускай воюет. И я не буду о том случае вспо­минать.

Солнце спряталось, и хлопцы остановились: ждали командира.

— Что, устали?

— Нет. Не знаем куда дальше идти.

— Пойдем вместе. Придется подождать до двенадцати часов. Можем в стожке на болоте отдохнуть.— И вдруг, вспомнив свое обещание, добавил: — Вы отдыхайте, а мы в Валей в Слободу сходим, к ее матери.

Толик Зубенок рассмеялся:

— Как у тебя все просто: «Сходим в Слободу». А там целая немецкая дивизия стоит!

— Ну так что? — засмеялся и Бойкач.— Это же безо­паснее: зайти в деревню в такое время. А главное, мы знаем, что там дивизия. Другое дело, если бы мы отпра­вились туда, не догадываясь, что по деревне шляется десяток гитлеровцев. Все избы немцы не заняли, боль­шинство солдат в палатках. Так что на каждой борозде не стоят. Значит, иди смело. Любой враг не страшен, если тебе о нем известно.

Диверсанты внимательно слушали командира. Пылила даже забежал вперед, чтобы шагать рядом с Володей.

Партизаны вышли на торфяную тропинку и растяну­лись цепочкой. Возле стожка ребята остановились, а Во­лодя и Валя пошли дальше.

Татьяна Николаевна обрадовалась дочери, но расте­рялась, увидев Володю. Утром, когда уходил, парень вы­глядел совсем иначе. А сейчас — в военной гимнастерке, с автоматом. Только покрасневшие веки выдавали его усталость.

... — Приляг на диван, отдохни,-«заметив это, посове­товала хозяйка. И Бойкач охотно согласился.

Спал он недолго и проснулся сам. Хотя Валя разго­варивала с матерью шепотом, но обрывки некоторых фраз он слышал. Услыхал и то, как мать вспомнила сына ка­кого-то Гута,— мол, часто заходит и спрашивает о Вале. Девушка ответила, что она ненавидит этого паршивца и советует гнать его из хаты.

Володя встал, взял автомат и вышел на кухню. Была половина одиннадцатого.

— Ну, нам пора. Пока доберемся до хлопцев, оттуда на место... Пошли, Валечка.

— Пошли.

— Детки мои, пускай вам бог поможет,— вздохнула мать и провела их в огород.

Болото казалось необычайно таинственным, словно и оно насторожилось, замерло в тревожном ожидании. Но партизаны возле стожка чувствовали себя привычно. А состояние Данилова Володя представлял себе без труда: переводчик готовится к первой своей диверсии. Это всегда связано с огромным душевным напряжением.

— В чем заключается наша задача сегодня? — спро­сил Пылила, когда подошел командир.

— Она может быть и большой, и незначительной. Если немцы бросятся в погоню за переводчиком и пленными, дело усложнится. Придется вступить в бой и отсечь пре­следователей. А если нет, все просто: встретим беглецов и сразу уйдем. Давайте потихоньку двигаться к условлен­ному месту.

Командир повел группу напрямик, но не для того, чтобы быстрее добраться, а ради предосторожности. Мало ли что может быть! Если фашисты устроили засаду, так наверняка поблизости от того места, куда должны прийти партизаны.

Шли тихо, сапоги глубоко погружались в мягкий мох. В Слободе уже светилось мало окон. В Карабанчиковой избе было темно.

— Остановимся пока здесь. Когда услышите взрывы, все бегом за мной.

Скоро двенадцать. Все замерли в ожидании взрыва, и каждый по-своему представлял его себе. Но вместо взры­ва за двадцать минут до полуночи от Карабанчиковой избы донеслась короткая автоматная очередь. У Володи мелькнула мысль, что все планировалось не так. Почему автоматная стрельба? И вдруг — два глухих взрыва, вверх взвились яркие языки пламени. Бойкач бросился вперед, группа за ним.

Минуты две после взрывов в деревне царила тишина, потом послышались окрики по-немецки. Затрещали вин­товочные и пистолетные выстрелы, взвились ракеты. Вдруг Володя увидел, что прямо на них бежит человек. Упал, вскочил и подбежал совсем близко, и тут Бойкач узнал Данилова.

— Продал, гад, — едва переводя дух, сказал перевод­чик.— Пошли отсюда скорей...

— Собак в дивизии нет? — спросил Володя.

— Нет.

— Тогда по тропинке, так быстрее.

Остановились партизаны только на краю соснового леса близ деревни Дубравка. И отсюда было видно за­рево над Слободой. Володя начал расспрашивать Дани­лова, что же случилось.