Виктория

– Не хотел, чтобы прерывалась наша беседа. Мне было хорошо.

– Мне тоже, – сказала Вика и спросила. – А ты где живешь?

– В общежитие. На Дубровской.

– Не близкий путь.

– Но проводить тебя до дому, я точно успею.

– Точно?

– Да.

Они вышли из теплой кафешки. Взялись за руки. Их обдал холодный осенний ветер. Мурашки пробежали по телу.

До общежитие они шли практически молча, иногда приглядываясь друг на друга.

– В общагу тебя не пустят. Так что подожди меня здесь. Я скоро.

– Хорошо.

Через пять минут Виктория вернулась. Она прятала за спиной подарок.

– Угадаешь?

– Нет.

– Это картина из бисера. Я ее только вчера закончила. Дарю.

Она подала ему небольшую картину в металлической рамке, на которой были изображены заснеженные горы, тонувшие в пелене плотных облаков. На одной из скал стоял человек: он поднял руки вверх и тянулся к светлому лучу. Луч пронизывал тучи и падал на него.

– Ты умеешь впечатлить! – прокомментировал Антон.

– Тебе нравится?

– Еще бы! Невероятной красоты картина!

– Спасибо.

– Тебе спасибо за такой замечательный подарок. Я его поставлю на стол и, глядя на нее, буду вспоминать тебя. Чудно.

– А тебе за книги, – вспомнила Виктория.

– Пустяки, – отмахнулся он.

– Ну ладно, беги! Времени уже и так много. – Они обнялись.

– Виктория… встретимся завтра?

– Я думала и не спросишь, – она улыбнулась ему. – Конечно.

– Завтра… в три часа дня? Устроит?

– Устроит.

– Тогда до встречи. Пока, – попрощался он, чмокнул Вику в щечку и через мгновение исчез из виду.

Виктория немного постояла на улице и пошла в дом.

Ее тело порхало от счастья.

Ей хотелось все рассказать Катерине, что с ней сегодня произошло. И посоветоваться, что делать дальше.

Глава 2

Он очнулся то ли от сна, то ли от обморока, то ли от забвения. В нос проникала тонкодисперсная пыль, взвешенные чешуйки серого пепла. Он чихнул. Закашлял. Открыл прослезившиеся глаза. Перед глазами было небо, затянувшееся плотной пленкой кучных облаков. Время остановилась. Сухой воздух. Ни единого звука, словно в звуконепроницаемой комнате. Обломки домов, пустые дороги, уродливые деревья, перекошенные столбы были окутаны толстым слоем пепла и пыли.

Он поднялся, отряхнулся и побрел, похрамывая, по заколдованному месту. Голова гудела, глаза затуманились в бездне небытия, движения сковывало постоянное одиночество и отрешенность, в ушах больно отдавалось цоканье ботинок. Его ноги отяжелели, залились свинцом. Неудивительно. Он брел уже четыре года. Из одного ужасного города в другой. Через весь остров. Остров, который не имеет не конца ни края. Выход – найти что-то прекрасное в мире мук и боли. Но что? И где?

Подул бесшумный, сильный ветер. Свист и гул в ушах. Он сморщил лицо, покрытое несколькими слоями грязи. Длинные волосы слиплись от грязи, с подбородка свисала редкая борода, на щеках были сильные порезы, которые зарубцевались, бровь была разбита, нижняя губа отвисла.

Где-то, совсем рядом, послышалось то ли воркование, то ли крик, то ли стон безумия.

Он ускорил шаг. Раненная нога еще сильнее заболела. Он остановился и сел, прислонившийся к хрупкому, обугленному дереву. Увидел машину и спрятался за ней. Прислушался к приближающему то ли мяуканью кошки, то ли детскому плачу, то ли к рычанию опасного зверя. В этом мире невозможно было определить истинный звук. Искажение и преломление. Реальность и фантазия. Все перемешалось.

Перед глазами плыли вчерашние воспоминания в Полыхающем Городе. Он бился с огромными арахнидами, которые хотели его сбросить с обрыва, в молчаливый, пенящийся черный океан, пропитанный смрадом и сажей. В океане неприкаянно плавали черные медузы с красными глазами и с длинными щупальцами, впрыскивающие в жертву смертельный яд, который возвращает их обратно туда, откуда они начали свой долгий и опасный путь.

Он бился до последнего, рассекая острым мечом арахнидовскую опистосому, голову, грудь, мохнатые ноги. Пылающая равнина на время превратилась в бассейн желто-зеленой слизи, извергающихся из ран арахнидов.