Вилдвудская академия

– А вот и нет, – помрачнел Тристан. – Психопат – это тот, кто вешает дохлую крысу на чужой мольберт.

Он произнес слово «мольберт» с легким акцентом, и Ника улыбнулась. Она очень любила слушать, как Тристан говорит: от его ирландского акцента ей становилось уютно.

– Верно, – кивнул Интеграл. – Хорошо, что это не ты накрысятничала. Страшно себе представить, что сделает Вайолет с настоящим виновником, когда его вычислит, – серьезным тоном сказал Интеграл.

Вайолет! Ее имя взорвалось у Ники в голове. Разумеется, она догадалась, что именно та повесила крысу на мольберт. Кто же еще? Но когда кто-то другой произнес это вслух, девушку охватил гнев.

Из пальцев Стеллы выскользнула вилка и ударилась о стол, разбрызгав соус. Девушка затряслась, по лицу потекли слезы.

– Я что-то не то сказал? – всполошился Интеграл и испуганно вытаращился на рыдающую Стеллу, как будто плачущая девушка – неизвестное науке явление. Он с надеждой покосился на Тристана, но тот в ответ только недоуменно пожал плечами.

– Это я накрысятничала! – икая, выговорила Стелла.

Все за столом окаменели от потрясения. Ника осторожно оглянулась – не слышал ли кто?

– Зачем ты это сделала?! – яростно зашептала она. Стелла тихо всхлипывала, по щекам, словно мазут, текла тушь.

– Директор сказал, что выгонит меня за распитие спиртных напитков, если я не скажу ему, кто меня пригласил, – объяснила она. Большие голубые глаза Интеграла немедленно наполнились состраданием, однако у Ники с Тристаном не нашлось ни капли сочувствия.

– И ты назвала Элоизу? – разозлилась Ника.

Стелла кивнула. Ника с отвращением оттолкнула тарелку. Только потому, что соседка не могла пропустить ни одной вечеринки, только потому, что эта копуша и растяпа дала себя поймать, талантливая Элоиза потеряла место в Вилдвуде!

«А вдруг это была школа ее мечты? Вдруг ей здесь было так же хорошо, как мне?» – с горечью думала Ника.

Значит, всего этого Элоиза лишилась из-за Стеллы, из-за того, что та не держала язык за зубами! Стелла с мольбой глядела на Нику, глаза виновато блестели. Ника встала, не сказав ни слова, и оставила Стеллу рыдать за столом.

* * *

До хеллоуинской вечеринки оставалось всего несколько часов, а Нике по-прежнему было нечего надеть. Она пожаловалась Дарье по телефону, но мама только посмеялась: «Ты же человек творческий, что-нибудь придумаешь». Ника, конечно, не могла ничего попросить у Стеллы, поскольку попросту с ней не разговаривала. Она оглядела комнату: занавесочки, подушечки, драпировочки, ковер; кроить и шить не из чего. Тут Ника заметила на столе у Стеллы рулон красного скотча.

В начале семестра соседка задумала украсить стену над своей кроватью вырезками с изображением моделей из журналов. Обычного скотча в местном канцелярском киоске не оказалось, пришлось купить красный. Красный скотч – это отличная идея, чтобы воплотить ее замысел. А Стелле она потом купит новый.

Ника воспряла духом и, покопавшись в своем шкафу, вытащила платье с корсетом, которое мама подарила ей пару лет назад. Платье девушке никогда не нравилось. Так что Ника взяла портновские ножницы соседки, разрезала его и вытащила оттуда корсетные косточки, словно скелет из-под кожи, надела каркас платья на портновский манекен Стеллы и принялась обматывать скотчем. Лента была прочная и в меру эластичная. Ника еще не знала, чей это будет костюм, однако события недели – дохлая крыса, признание Стеллы, угрозы Вайолет – навевали мрачное настроение. А Хеллоуин – самое подходящее для этого время.

Через три часа Ника доделала платье и примерила его. Село оно идеально: корсет подчеркивал все изгибы, создавал дерзкий четкий силуэт. Довольная Ника повертелась перед зеркалом. Глаза она подвела угольно-черным, губы – темно-красным, волосы выпрямила, и длинные светлые пряди доставали теперь почти до пояса. Из остатков ткани и скотча она смастерила крылышки и прицепила к спине. И снова оглядела себя в зеркало: мрачная грозная дьяволица, как и было задумано. Ника улыбнулась и вышла.

В большом элегантном современном особняке на другом конце кампуса обычно устраивали торжественные мероприятия, поэтические чтения и званые обеды, чтобы пускать пыль в глаза вилдвудским инвесторам. Кроме того, ходили слухи, будто в одной из спален наверху свил себе гнездо Стамос. Ника сразу поняла, что ее ждет лучшая хеллоуинская вечеринка в жизни. В траве мерцали крошечные оранжевые огоньки, кое-где с нижних ветвей деревьев свисали силуэты летучих мышей, а вдоль дорожки, которая вела к великолепному зданию, выстроились резные тыквы. На широком крыльце устроили бутафорское кладбище – синтетический мох и надгробные камни. Дымовая машина гнала на террасу зловещий туман. Из дома до Ники донесся пульсирующий ритм, от которого сотрясались стены.