Вилдвудская академия

– Расскажите мне об этом месте, – мягко попросила она.

Мэннинг пробормотал что-то неразборчивое и отвернулся.

– Пошли уже, – шепотом взмолился Интеграл, покосившийся на дверь.

– Еще чуть-чуть, – отозвалась Ника.

Джейк снова пустил ниточку слюны, потом показал в окно. Ника не сдалась, обошла кровать, чтобы снова оказаться к нему лицом, и показала портрет сестры Смит. Журналист сосредоточился на портрете и замер. Затем снова посмотрел в окно и безвольно махнул рукой в ту сторону. Все его движения были медленные, ватные, слабые. Ника страшно разозлилась на здешних врачей: во что они превратили этого страстного, красноречивого борца за правду, каким он когда-то был. Его же здесь должны лечить!

– КХ4563, – сонным голосом проронил больной.

Ника поглядела на Тристана и Интеграла. Те только пожали плечами.

– КХ4563, – уже настойчивее повторил журналист.

Дверь открылась, вошел медбрат с подносом.

– Прошу прощения, пора принимать лекарства! – весело сказал он.

«Эти ваши лекарства Джейку уж точно не помогают!» – чуть не закричала Ника. Журналист покорно глотал таблетки одну за другой. «Сколько раз в день ему приходится это делать?» – с горечью думала девушка. По выражению лиц друзей она видела, что они тоже шокированы.

– КХ4563, – сказал журналист, проглотив последнюю таблетку. – КХ4563, КХ4563, КХ4563! – С каждым разом голос его звучал все громче и громче.

– Да-да, мы поняли, КХ4563, – попытался успокоить его медбрат и небрежно похлопал журналиста по плечу, будто ребенка, чтобы тот не закатил истерику. – Он все время это твердит, – как ни в чем не бывало пояснил мужчина, повернувшись к Нике, Интегралу и Тристану, словно перед ними был выживший из ума старик, который болтал всякую забавную чепуху, а не теряющий рассудок мужчина во цвете лет.

– КХ4563! – повторил журналист, как только за медбратом закрылась дверь.

Он вдруг сел, спустил ноги с кровати. Задумчиво поглядел на пол, потом на дверь, потом снова на пол, как будто его одурманенный разум оценивал, удастся ли в этом состоянии преодолеть такое пространство. Ника показала журналисту еще одно фото на экране телефона.

– Вы можете сказать нам что-нибудь об этом человеке? – спросила она.

Журналист поглядел на экран и закричал. Его крики вспороли тишину. Будто выбили окна и в них хлынул воздух, паника и все то, что сюда так старательно не пускали…

Из ниоткуда мгновенно набежали медсестры – точь-в-точь отряд спецназа. Они схватили журналиста за руки и за ноги, повалили на постель. Джейк все кричал, бился, кряхтел, одолеваемый невидимыми демонами, совсем как в тот день в кампусе. Одна из медсестер сделала ему какой-то укол и прижала за плечи к подушке, словно силком укладывала спать. Ника невольно подалась к ней, но ее схватил крепкий медбрат. Он заломил ей руку за спину и оттащил прочь.

– Не трогайте ее! – зарычал Тристан, отталкивая мужчину.

Вдруг хаос и суматоха мгновенно улеглись, словно ничего и не произошло вовсе. Ника, словно в тумане, чувствовала, как ее выталкивают из палаты, дверь туда захлопнулась, крики стихли.

Подошедшая к ним медсестра в накрахмаленном, хрустящем халате деликатно сообщила, что им пора уходить. Еще через минуту их вели по коридору в холл – и вот они уже стоят на залитой теплым солнцем площадке перед входом.

Еще через несколько секунд та же медсестра вынесла пластиковый поднос с их вещами. Интеграл и Тристан молча надели ремни, а Ника застегнула на шее цепочку. Ника сжала жетон в руке, будто сейчас это была ее единственная опора. Ее трясло, ей было страшно и стыдно, словно она сделала человеку больно, словно впустила в его мир страшные воспоминания и нарушила душевный покой. Впрочем, она понимала, что никакого покоя Джейк здесь на самом деле не обрел.

Друзья медленно побрели в сторону машины – Зак поджидал их на скамейке. Ника села рядом с ним и подтянула коленки к подбородку. Интеграл плюхнулся на землю и зарылся лицом в ладони.

– Что стряслось? – спросил Зак, переводя взгляд с одного на другого.

– Человек, к которому мы приехали, был… в очень плохом состоянии, – ответила Ника, не в состоянии подобрать более точные слова.

Голос ее звучал устало и опустошенно. Зак промолчал. Сунул руку под скамейку и вытащил букет пионов, которые, видимо, нарвал где-то на территории, пока Ника с друзьями были в лечебнице. Ника слабо улыбнулась.

Она застенчиво кивнула, но так и не смогла заставить себя посмотреть в его зеленые глаза, полные тайн, скуки и нежности одновременно. И вообще не могла ни на кого смотреть, потому что обязательно бы расплакалась из-за горькой участи Джейка Мэннинга и всего того, что происходило в здании у нее за спиной.

– Чему это вы улыбаетесь? – возмущенно поинтересовался Тристан.

Зак ухмыльнулся, наслаждаясь тем, что у них с Никой свои секреты, в которые Тристан не посвящен.

– Замечательно, что вы еще способны радоваться – после того, что мы только что увидели, – бросил парень.

Улыбка на губах у Ники погасла, ее снова захлестнули грусть и угрызения совести. Тристан был совершенно прав.

– Ну поехали уже, а?! – ныл измученный Интеграл.