Вилла «Белый конь»

– Ну, я имею в виду, что если кто-нибудь не заплатит… После. Я была знакома с человеком, который не заплатил. – Она испуганно, почти благоговейно понизила голос: – Он погиб в метро… Упал с платформы под поезд.

– Это могло быть несчастным случаем.

– О нет! – Цветика, похоже, шокировало мое предположение. – Это – ОНИ.

Я подлил ей еще шампанского. Я чувствовал, что передо мной особа, которая смогла бы помочь, если б только удалось выудить разрозненные факты, беспорядочно кишащие в том, что она называет своим мозгом. Девушка слышала, как при ней что-то говорят, и половина сказанных фраз осела у нее в голове, хотя основательно перепуталась и перемешалась… Никто не следил за тем, что болтает при ней, ведь «это всего лишь Цветик».

Меня бесило то, что я не знал, что именно у нее спросить. Если я ляпну что-нибудь не то, она, как устрица, в тревоге захлопнет створки, и тогда из нее слова не вытянешь.

– Моя жена все еще болеет, но, похоже, хуже ей не стало, – сказал я.

– Как жаль! – сочувственно сказала Цветик, прихлебывая шампанское.

– Что же мне теперь делать?

Она понятия не имела.

– Понимаете, Джинджер взяла все на себя… А сам я ни с кем не договаривался. Есть кто-нибудь, с кем я могу теперь связаться?

– Есть какое-то место в Бирмингеме, – неуверенно ответила Цветик.

– Оно закрылось, – сказал я. – Вы не знаете кого-нибудь еще, кто был бы в курсе?

– Эйлин Брендон может что-то знать… Хотя вряд ли.

То, что в деле совершенно неожиданно появилась еще какая-то Эйлин Брендон, заставило меня вздрогнуть. Я спросил, кто она такая.

– Да такая страшила, – ответила Цветик. – Совершенно невзрачная. Вся в мелких кудряшках «вечной завивки», никогда не ходит на высоких каблуках. Ну полный отпад. – И пояснила: – Мы вместе учились в школе. И она уже тогда была невзрачной. Зато здорово знала географию.

– А что у нее общего с «Белым конем»?

– Да в общем-то ничего. Ей просто что-то втемяшилось в голову. И она завязала.

– Завязала с чем? – в недоумении спросил я.

– Со своей работой в «МИ».

– Что такое «МИ»?

– Ну точно не знаю. Просто такое название – «МИ». Что-то насчет маркетинговых исследований… или расследований. Такая маленькая конторка.

– И Эйлин Брендон работала на них? И что ей приходилось делать?

– Просто ходить и задавать вопросы… Про зубную пасту, газовые плиты и кто какими губками моется… Та-акая тоска и скука. В смысле – ну кому это интересно?

– По-видимому, «МИ» – интересно.

Я почувствовал легкую дрожь возбуждения.

Похожая контора наняла женщину, которую посетил отец Горман в тот роковой для него вечер. И…

Да… Точно, кто-то занятый маркетинговыми исследованиями заглянул в снятую Джинджер квартиру.

Тут есть какая-то связь.

– А почему она завязала с работой? Потому что ей стало скучно?

– Вряд ли. Платили там очень неплохо. Но ей такое втемяшилось в голову… Что конторка – не то, чем кажется.

– Она подумала, что они каким-то образом могут быть связаны с «Белым конем»? Вот в чем дело?

– Ну не знаю. Что-то типа того. В общем, она работает теперь в эспрессо-кафе-баре на Тоттенхэм-Корт-роуд.

– Дайте мне ее адрес.

– Она совершенно не в вашем вкусе.

– Я не собираюсь к ней подкатывать, – жестко сказал я. – Мне нужно разузнать кое-что о «МИ». Подумываю купить акции одного из таких предприятий.

– А, понятно, – сказала Цветик, полностью удовлетворенная объяснением.

Больше из нее нечего было вытягивать, поэтому мы допили шампанское, я отвез ее домой и поблагодарил за чудесный вечер.

II

На следующее утро я попытался дозвониться Лежену – безрезультатно. Однако, хоть это и было непросто, я связался с Джимом Корриганом.

– Как насчет того психологического ничтожества, с которым ты сводил меня, Корриган? Что он говорит о Джинджер?

– Говорит много длинных слов. Но сдается мне, Марк, он в полном замешательстве. И, как ты знаешь, люди нередко болеют пневмонией. В этом нет ничего загадочного и необычного.

– Да, – ответил я. – И, как мы знаем, несколько человек из определенного списка умерли от бронхопневмонии, гастроэнтерита, бульбарного паралича, опухоли мозга, эпилепсии, паратифа и других болезней, диагноз которых был поставлен очень точно.

– Я знаю, каково тебе… Но что мы можем сделать?

– Ей хуже, да? – спросил я.

– Ну… да.

– Значит, нужно что-то сделать!

– Например?

– У меня есть пара идей. Поехать в Мач-Диппинг, взяться за Тирзу Грей, вытрясти из нее всю душу и заставить отменить чары, или что она там сотворила…

– Хм… Может, это что-то и даст.

– А еще я могу пойти к Винаблзу…

– К Винаблзу? – резко спросил Корриган. – Но он вне игры. Как он может быть с этим связан? Он же калека.

– Как знать… Я могу пойти к нему, сдернуть плед с его колен и проверить, атрофированы на самом деле его ноги или нет!

– Мы это уже проверяли…

– Погоди. Я случайно встретился в Мач-Диппинг с тем маленьким аптекарем, Осборном. И хочу пересказать тебе его соображения.

Я обрисовал теорию Осборна о маскировке.

– У этого человека навязчивая идея, – сказал Корриган. – Он из тех, что всегда должны быть правы.

– Но скажи-ка, разве не может оказаться все так, как он говорит? Ведь это возможно, верно?