Вилла Гутенбрунн

Когда матушка впервые привела ее в театр, где играла громкая музыка, горели сотни свечей, а на сцене танцевали люди в роскошных костюмах — Мари буквально задохнулась от восторга. Но потом появился он, ее отец, в обличье римского божества… Ей казалось, что он повелевает миром, царит над зрителями, сценой, музыкантами. Мари была уже не настолько мала, чтобы не уразуметь: это всего лишь спектакль, театр, это не по-настоящему — и все же отец в образе Марса был настолько прекрасен и грозен, что ей хотелось пасть на колени. А как великолепно, виртуозно он танцевал! Она всей душой стремилась к нему. Как прекрасно было бы выйти на ярко освещенные подмостки, взлететь вместе с отцом в вихре танца! Она представляла себя на сцене, едва не лишаясь чувств от волнения, и на вопрос матушки: «Нравится ли тебе?» смогла лишь прошептать: «Я очень хочу туда…»

Мари подбегает к отцу, и тот, почти не глядя, приглаживает ее волосы, треплет за щеки. Батюшке и в этот раз недосуг было оценить ее успехи, посмотреть, какой прелестный танец разучила она на занятиях с m-r Coulon. А она так ждала его, так мечтала похвастаться, показать отцу, чему научилась за долгую разлуку! Тщетно: батюшка приехал из Италии и прожил с ними всего лишь несколько дней — это были радостные, суматошные дни. Матушка была сама не своя от счастья, суетилась вокруг отца, они беспрестанно беседовали между собой. Разумеется, батюшка был очень рад детям, которых видел не больше двух раз в год — только вот поговорить с ними по душам, поинтересоваться их свершениями времени не нашлось. И теперь вот он снова уезжает.

— Ступай в дом, дитя мое, — мягко говорит г-н Тальони, — ты можешь простудиться.

Даже в этой мимолетной заботе Мари находит для себя сладкое утешение: отец беспокоится о ней!

— Ужасно жаль, батюшка, что вы пробыли с нами так недолго, — лепечет она. — Видели бы вы, какой очаровательный танец сочинил для меня и Поля m-r Coulon! Просто даже чудное pas de deux!

— Да-да, детка, я посмотрю в другой раз… обязательно, — рассеянно обещает отец. Он не задумывается, что этот «другой раз» будет столь не скоро, что за это время его дети разучат не один, а штук двадцать новых танцев; Мари нарочно просила наставника придумать что-нибудь красивое и виртуозное — такое, чтобы батюшка понял, что она живет только балетом, встречами с ним и мечтами о сцене! Увы — батюшка слишком занят собою, своей карьерой. Мари слышала, что его берут сочинителем и постановщиком балетов — это то, о чем он всегда мечтал.

На улице холодно, падает легкий снежок. Матушка будет бранить ее, она считает, что Мари хрупкого здоровья, и запрещает ей мерзнуть. Но она не в силах уйти в дом, пока экипаж не скроется за поворотом.

— Батюшка, — говорит Мари, почти не надеясь, что ее слушают. — Я буду заниматься очень усердно, я очень стараюсь. Я ужасно хочу стать танцовщицей!

Отец оборачивается, опускается перед ней на корточки, берет ее озябшие руки в свои.

— Я знаю, дитя мое. Не обижайся… прости. Я уделяю вам с Полем так мало внимания! Но все изменится. Ты подрастешь, и мы с тобой… Ты только занимайся изо всех сил, хорошо? — он дружески улыбается ей, и сердце Мари подпрыгивает от счастья.

Она молча кивает, и отец продолжает свою мысль:

— Когда ты повзрослеешь, я сочиню для тебя целый балет. Он будет твой, только твой! Ты станешь prima, и тебе будут аплодировать все!

Мари снова кивает, будучи не в силах ничего сказать. О, ради того, чтобы выйти на сцену в балете, поставленном батюшкой, она готова на все! Отец целует ее в лоб, затем забирается в карету и задергивает занавески: похоже, начинается метель! Глухо доносится его голос: «Трогай!». Экипаж уже скрылся из виду, а она все стоит во дворе и не чувствует, как крупные снежные хлопья опускаются на ее волосы, плечи… Заниматься, стараться изо всех сил! Она ни за что не разочарует батюшку — и когда-нибудь обязательно станцует первую роль в его спектакле!

— Мари, ты с ума сошла? Немедленно иди в дом! Ты вся застыла! — матушка в одном лишь платье выскакивает во двор и подхватывает Мари на руки, иначе та так и стояла бы неподвижно, повторяя про себя прощальные слова отца.

* * *