Вильсон Мякинная голова

Судья Дрисколль вышелъ въ отставку и удалился въ 1850 г. отъ всякой профессіональной дятельности. Съ тхъ поръ онъ уже три года жилъ, какъ говорится, на поко. Онъ состоялъ предсдателемъ общества «Свободомыслящихъ», другимъ членомъ котораго былъ Вильсонъ Мякинная Голова. Еженедльныя засданія этого общества главнымъ образомъ и скрашивали теперь жизнь престарлаго юриста. Мякинная Голова, несмотря на ревностныя усилія выкарабкаться наверхъ, все еще обртался на нижнихъ ступеняхъ лстницы общественнаго благополучія. Его удерживала въ этихъ темныхъ низинахъ репутація, сложившаяся подъ вліяніемъ злополучнаго соображенія, которое онъ высказалъ за двадцать три года передъ тмъ по поводу надодливой собаки. Судья Дрисколль, искренно подружившись съ Вильсономъ, утверждалъ, что Мякинная Голова обладаетъ далеко не дюжиннымъ умомъ. Заявленіе это было признано на Даусоновой пристани величайшею изъ эксцентричностей достопочтеннаго судьи, а потому нимало не повліяло на общественное мнніе. Въ сущности, впрочемъ, это была лишь одна изъ причинъ, обусловившихъ безуспшность попытки вызвать означенное измненіе и при томъ далеко не самая вская и внушительная. Еслибъ судья ограничился только голословнымъ заявленіемъ, что Вильсонъ на самомъ дл умный человкъ, то его слова произвели бы, пожалуй, желанное дйствіе. Ошибка вызвана была въ данномъ случа желаніемъ судьи фактически доказать справедливость своего заявленія. Необходимо замтить, что Вильсонъ въ продолженіе уже нсколькихъ лтъ работалъ для собственнаго своего удовольствія надъ составленіемъ юмористическаго календаря, гд каждое число снабжено было замткой философскаго характера, излагавшейся обыкновенно въ иронической форм. Судья находилъ эти фантастическія замтки и юмористическія выходки Вильсона очень изящными и остроумными. Самъ авторъ не предполагалъ обнародовать календаря во всеобщее свдніе, но судья, захвативъ съ собою нсколько листковъ, вздумалъ однажды прогуляться съ ними по городу и прочесть ихъ нкоторымъ изъ самыхъ именитыхъ горожанъ. Оказалось, однако, что ихъ пониманіе не было приспособлено къ ироніи и что таковая лежала вн сферы ихъ умственнаго зрнія. Разсужденія и соображенія, имвшія характеръ остроумной шутки, приняты были мстными патриціями за чистую монету. Даусонова пристань ршила безъ всякихъ колебаній, что еслибъ у нея даже и возникли какія-нибудь сомннія касательно мякинноголовости Давидушки Вильсона, которыхъ на самомъ дл и не было, то знакомство съ его календаремъ немедленно разсяло бы ихъ безповоротно. Такъ, впрочемъ, и всегда бываетъ на свт. Врагъ не можетъ вполн погубить человка. Для того, чтобы довершить чью-либо гибель и сдлать ее окончательной, необходимо вмшательство искренне-доброжелательнаго друга.

Судь Дрисколлю позволительно было признавать себя свободнымъ мыслителемъ, не утрачивая общественнаго своего положенія. Дло въ томъ, что онъ, въ качеств именитйшаго изъ городскихъ патриціевъ, могъ идти собственными своими путями и руководствоваться личными своими соображеніями. Другому члену того же клуба предоставлялась подобная же свобода, въ виду того, что онъ являлся въ общественномъ мнніи круглымъ нулемъ, мыслямъ и поступкамъ котораго никто не придавалъ значенія. Сограждане его любили и довольно радушно принимали у себя, но считали его просто-на-просто нулемъ, на который не стоило обращать ни малйшаго вниманія.

Вдова Куперъ, которую вс въ город звали ласкательнымъ именемъ тетушки Патси, жила въ чистенькомъ, хорошенькомъ домик со своею девятнадцатилтней дочерью Ровеной. Эта очень хорошенькая, романтически настроенная и, вообще говоря, очень милая двушка не иметъ, впрочемъ, для нашей повети никакого значенія. Двое братьевъ Ровены, оказывавшіеся еще моложе сестры, точно также насъ вовсе не интересуютъ. У вдовушки имлась большая свободная комната, которая отдавалась въ наемъ съ полнымъ содержаніемъ одинокому жильцу, если удавалось отыскать такового. Въ данную минуту, однако, къ величайшему прискорбію вдовушки, комната эта стояла уже цлый годъ пустою. Ежегодныхъ доходовъ тетушки Патси едва-едва хватало на содержаніе семьи, а потому деньги, получавшіяся съ жильца, являлись желанною прибавкой, дозволявшей внести въ домашнюю жизнь легонькій оттнокъ роскоши. Наконецъ, въ одинъ изъ знойныхъ іюльскихъ дней вдовушка почувствовала себя счастливой. Долгое томительное ея ожиданіе благополучно закончилось. На ея объявленіе, печатавшееся цлый годъ въ газетахъ, послдовалъ, наконецъ, отвтъ, и при томъ не отъ какого-нибудь провинціала съ Даусоновой пристани, нтъ! Письмо было получено съ свера, гд раскидывался въ туманной дали невдомый большой свтъ. На конверт красовался штемпель Сенъ-Луискаго почтамта. Сидя на крыльц своего дома, вдовушка какъ будто глядла на сверкавшія въ солнечныхъ лучахъ серебристыя волны могучаго Миссисипи, но въ самомъ дл не видла ихъ, такъ какъ голова ея была слишкомъ занята радостными мечтами. Дйствительно, на долю тетушки Патси выпало необычайное счастье. Вмсто одного жильца у нея должны были поселиться двое.