Вильсон Мякинная голова

«Привычка остается привычкой, ее ни за что не вышвырнешь изъ окна. Самое большее, что можно сдлать, это выманить ее на лстницу и вывести оттуда вонъ, путемъ постепенныхъ переходовъ съ одной ступеньки на другую».

Изъ того же календаря.

Утромъ, за завтракомъ, близнецы непринужденно вжливымъ своимъ поведеніемъ и чарующимъ обращеніемъ сразу завоевали себ расположеніе семьи своихъ хозяевъ. Вс стсненія и такъ называемыя церемоніи немедленно же исчезли, смнившись самыми дружескими чувствами. Тетушка Патси почти съ перваго же раза принялась называть жильцовъ христіанскими ихъ именами. Она томилась по отношенію къ нимъ величайшею любознательностью, которую и не старалась скрывать. Дабы удовлетворить эту любознательность, они принялись обстоятельно излагать свою біографію, что доставило почтенной вдовушк величайшее удовольствіе. Оказалось, что въ ранней молодости молодые люди были знакомы съ нуждой и лишеніями. Это очень заинтересовало вдовушку. Она начала поджидать удобной минуты, чтобы вставить свое словцо въ разговоръ и освдомиться подробне о томъ, какимъ именно образомъ это могло случиться. Дождавшись такого случая, она сказала блондину, приступавшему въ свою очередь къ біографическому повствованію, пока брюнетъ переводилъ духъ:

— Если вы не признаете, мистеръ Анджело, неумстнымъ вопроса, съ которымъ я хотла къ вамъ обратиться, то я позволила бы себ освдомиться: отчего это вы въ раннемъ дтств оказались безъ друзей и въ такомъ печальномъ положеніи? Быть можетъ, вамъ непріятно объ этомъ разсказывать? Въ такомъ случа пожалуйста не говорите!

— Помилуйте, сударыня, тутъ для насъ нтъ ничего непріятнаго. Въ данномъ случа все сводится къ несчастію, которое нельзя никому поставить въ вину. Наши родители считались въ Италіи людьми достаточными и другихъ дтей, кром меня съ братомъ, у нихъ не было. Мы принадлежимъ къ старинному флорентинскому дворянству (сердечко у Ровены дрогнуло, ноздри и шея раздулись, а глаза вспыхнули чарующимъ огонькомъ). Посл войны мой отецъ, принадлежавшій къ партіи побжденныхъ, вынужденъ былъ бжать для спасенія своей жизни. Помстья его, а также все движимое и недвижимое имущество были конфискованы. Мы очутились въ Германіи, на чужой сторон, безъ друзей и безъ гроша денегъ. Мы съ братомъ были тогда десятилтними мальчиками, очень хорошо образованными для своего возраста, такъ какъ учились очень прилежно, — любили читать книги и недурно владли, кром своего родного итальянскаго языка, также языками нмецкимъ, французскимъ, испанскимъ и англійскимъ. Насъ съ братомъ считали также чмъ-то врод чуда, благодаря нашимъ необычайнымъ способностямъ въ музык. Я говорю такъ, съ вашего позволенія, единственно потому, что это сущая правда. Нашъ отецъ прожилъ всего лишь мсяцъ посл разразившагося надъ нимъ бдствія. Мать вскор послдовала, за нимъ въ могилу, и мы съ братомъ остались круглыми сиротами одни-одинешеньки на всемъ бломъ свт. Наши родители могли бы жить безбдно, если бы согласились показывать насъ за деньги, что имъ неоднократно и совтовали многіе знакомые. Мысль объ этомъ возмущала, однако, ихъ гордость, и они отказывались отъ самыхъ выгодныхъ предложеній, объявляя, что скоре согласятся умереть съ голоду. То самое, однако, на что они не хотли соглашаться, пришлось намъ посл ихъ смерти выполнять помимо нашего желанія и согласія. Насъ конфисковали за долги, въ которые пришлось войти за время болзни и по случаю похоронъ нашихъ родителей, и помстили въ числ прочихъ диковинокъ въ одинъ изъ дешевыхъ берлинскихъ музеевъ, пока мы не отработаемъ всю сумму долга. Цлыхъ два года пробыли мы въ этомъ рабств. Мы путешествовали по всей Германіи, не получая жалованья и даже необходимаго продовольствія. Антрепренеръ показывалъ насъ за деньги и заставлялъ сверхъ того просить милостыню.

«Все остальное, сударыня, не представляетъ собою особеннаго интереса. Освободившись въ двнадцатилтнемъ возраст отъ этого рабства, мы чувствовали себя въ нкоторыхъ отношеніяхъ взрослыми людьми. Ранній жизненный опытъ доставилъ намъ много полезныхъ свдній. Между прочимъ, мы научились заботиться о собственныхъ своихъ интересахъ: защищаться отъ жадности антрепренеровъ, которые напоминаютъ собою акулъ, и вести дла безъ посторонней помощи такъ, чтобы вс барыши поступали въ нашу пользу. Мы путешествовали по разнымъ странамъ въ теченіе многихъ лтъ, пріобртая при этомъ кое-какія свднія изъ иностранныхъ языковъ, ознакомляясь съ необычайными зрлищами и странными обычаями. Такимъ образомъ, мы пріобрли весьма интересное, обширное и разнохарактерное образованіе. Мы вели очень пріятную жизнь, побывали въ Венеціи, Лондон, Париж, въ Россіи, Индіи, Кита, Японіи…

Черная негритянка-невольница, Нэнси, при этихъ словахъ просунула голову въ дверь и воскликнула: