Вильсон Мякинная голова

Послдняя рчь въ этой избирательной компаніи была произнесена судьей Дрисколлемъ и была направлена противъ обоихъ чужеземцевъ. Она произвела самое пагубное для нихъ впечатлніе. Судья вылилъ на нихъ цлые потоки такихъ дкихъ насмшекъ, что заставилъ громадную народную сходку разразиться хохотомъ и рукоплесканіями. Онъ обзывалъ ихъ искателями приключеній, фокусниками, шарлатанами, арлекинами, балаганными знаменитостями и безцеремонно смялся надъ аристократическимъ ихъ титуломъ. По его словамъ, это были неудавшіеся брадобреи, выдававшіе себя за графовъ, — проходимцы, прикидывавшіеся джентльмэнами, — шарманщики, утратившіе достойнаго своего сотоварища-обезьяну. Подъ конецъ онъ остановился и замолчалъ. Обождавъ, пока на площади водворилась мертвая тишина томительнаго ожиданія, онъ нанесъ близнецамъ смертельный ударъ. Съ умышленной ледяной холодностью и съ многозначительнымъ удареніемъ на послднихъ словахъ, судья объявилъ, что, по его убжденіямъ, награда, которую предлагали за пропавшій кинжалъ, была просто-на-просто хвастливой шарлатанской продлкой, и что владлецъ кинжала суметъ его разыскать, если только представится случай кого-нибудь имъ зарзать.

Съ этими словами онъ сошелъ съ эстрады, вызвавъ своей рчью въ толп такое сильное впечатлніе, что, вмсто обычной бури рукоплесканій и одобрительныхъ возгласовъ, толпа словно оцпенла въ гробовомъ молчаніи.

Заключительная фраза его рчи облетла весь городъ и произвела всюду поражающій эффектъ. Вс спрашивали другъ у друга, что именно хотлъ сказать этимъ судья? Вопросъ этотъ неизбжно долженъ былъ остаться безъ отвта, такъ какъ судья ограничился лишь заявленіемъ, что знаетъ, почему именно высказался въ такомъ смысл. Что касается до Тома, то онъ утверждалъ, будто ему ровнехонько ничего не извстно, а Вильсонъ, когда къ нему обращались съ такимъ щекотливымъ вопросомъ, отражалъ его, освдомляясь у спрашивавшаго: «какого онъ самъ мннія о заключительныхъ словахъ рчи судьи Дрисколля»?

Вильсона выбрали въ городскія головы, а близнецы потерпли жестокое пораженіе, посл котораго утратили всякое общественное значеніе и остались фактически одинокими. Томъ чувствовалъ себя совершенно счастливымъ и съ легкимъ сердцемъ вернулся въ Сенъ-Луи.

Съ недльку посл того Даусонова пристань пользовалась сравнительнымъ спокойствіемъ, въ которомъ она дйствительно нуждалась. Спокойствіе это было, впрочемъ, далеко не безмятежнымъ и напоминало только затишье передъ бурей, такъ какъ въ воздух носились уже слухи о новой дуэли. Судья Дрисколль до такой степени утомился за время избирательной кампаніи, что у него сдлался страшнйшій упадокъ силъ. Въ город утверждали, что какъ только онъ въ достаточной степени оправится, графъ Луиджи немедленно пошлетъ ему вызовъ на поединокъ.

Графы-близнецы совершенно отстранились отъ общества и въ одиночеств переживали обрушившійся на нихъ позоръ. Избгая встрчи съ знакомыми, они выходили гулять лишь поздно вечеромъ, когда городскія улицы оказывались совершенно пустыми.

ГЛАВА XVIII

«Благодарность и подлая измна являются лишь первымъ и послднимъ звеномъ въ одной и той же процессіи. Когда мимо васъ прошелъ оркестръ музыки и оффиціальныя лица въ парадныхъ мундирахъ, вы видли все, на что вообще стоило глядть».

Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы.

Празднованіе годовщины упроченія государстевннаго единства Сверо-Американскихъ Соединенныхъ Штатовъ. Въ этотъ день вс мы имемъ основаніе быть преисполнены чувства сердечной искренней благодарности или, точне говоря, вс, за исключеніемъ индекъ. На островахъ Фиджи пользуются въ подобныхъ случаяхъ вмсто индекъ двуногими существами безъ перьевъ. Намъ съ вами было бы непристойно насмхатся надъ обычаями острововъ Фиджи.

Изъ того же календаря.