Вильсон Мякинная голова

Томъ былъ до такой степени спокоенъ, такъ грустилъ и столь глубоко чувствовалъ понесенную имъ утрату, что вс въ город о немъ жалли и относились къ нему съ сочувствіемъ. Нельзя сказать, впрочемъ, чтобъ онъ игралъ при этомъ часто напускную роль. Старикъ, считавшій себя его дядей, зачастую стоялъ въ безсонныя ночи передъ глазами самозваннаго своего племянника точь-въ-точь такимъ, какимъ Томъ видлъ его въ послдній разъ. Этотъ окровавленный старикъ не рдко посщалъ его и во сн. Молодому человку не хотлось входить въ кабинетъ, гд разыгралась страшная трагедія. Это очаровало г-жу Праттъ, которая была совсмъ уже безъ ума отъ любезнйшаго своего племянника. Она, по собственнымъ ея словамъ, постигала теперь больше, чмъ когда-либо, какой нжной и чувствительной натурой обладалъ ея голубчикъ и какъ онъ обожалъ покойнаго своего дядю.

ГЛАВА XX

«Даже самая явная и обстоятельная косвенная улика можетъ всетаки навести на неврный слдъ. Къ подобнымъ уликамъ надо поэтому относиться съ величайшей осторожностью. Возьмемъ для примра карандашъ, очиненный какой-нибудь особой прекраснаго пола. Очевидцу несомннно извстно, что эта операція произведена ножомъ, но тотъ, кто сталъ бы судить лишь на основаніи косвенныхъ уликъ, а именно одного лишь вншняго вида карандаша, могъ бы показать подъ присягой, что карандашъ этотъ обгрызенъ зубами».

Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы.

Недли проходили за недлями и никто не навщалъ близнецовъ, сидвшихъ въ тюрьм, кром ихъ адвоката, да тетушки Патси Куперъ. Наконецъ насталъ день судебнаго разбирательства, — самый тяжелый день въ жизни Вильсона. Несмотря на тщательнйшіе и неутомимые розыски, ему не удалось найти даже и слдовъ отсутствующаго соучастника. Разсуждая самъ съ собою, Вильсонъ давно уже называлъ невдомаго убійцу «соучастникомъ», не потому, впрочемъ, чтобы считалъ этотъ терминъ безспорно врнымъ. Представлялось, однако, всего правдоподобне что дло шло тутъ о соучастник, хотя, съ другой стороны, казалось непонятнымъ отчего близнецы не послдовали примру «соучастника» и не исчезли такъ же безслдно, какъ и онъ, а предпочли остаться возл трупа своей жертвы и дозволили схватить себя на мст преступленія.

Залъ суда былъ, разумется, переполненъ публикой и долженствовалъ остаться въ такомъ положеніи до самаго конца столь интереснаго уголовнаго дла. Не только на Даусоновой пристани, но и въ ближайшихъ окрестностяхъ этого города, на десятки верстъ кругомъ, только и было рчи, что о предстоящемъ судебномъ разбирательств. Г-жа Праттъ, въ глубокомъ траур, и Томъ, съ крепомъ на шляп, сидли возл Пемброка Говарда, взявшаго на себя исполненіе прокурорскихъ обязанностей. За ними размстились многочисленные друзья и пріятели покойнаго Дрисколля. У близнецовъ имлся въ зал суда всего только одинъ другъ, до нкоторой степени ободрявшій своимъ присутствіемъ ихъ защитника. Это была квартирная хозяйка, относившаяся къ нимъ съ самымъ глубокимъ участіемъ и состраданіемъ. Она сидла возл Вильсона и видъ имла до чрезвычайности ласковый. Въ негритянскомъ углу, позволимъ себ указать лишь на Чемберса и Роксану въ нарядномъ плать и съ собственымъ своей купчей въ карман. Купчая являлась драгоцннйшимъ изъ сокровищъ, имвшихся у Роксаны, которая поэтому не разставалась съ нею ни днемъ ни ночью. Тотчасъ же по ввод своемъ въ наслдство, Томъ ассигновалъ Роксан ежемсячную пенсію въ тридцать пять долларовъ. При этомъ, въ разговор съ матерью, онъ позволилъ себ намекнуть, что имъ обоимъ слдовало бы питать къ близнецамъ въ глубин души благодарность за свое богатство, но поднялъ этимъ намекомъ у Роксаны такую бурю, что никогда впослдствіи не ршался его повторять. Она объявила, что старикъ-судья обращался въ тысячу разъ лучше съ ея ребенкомъ, чмъ онъ этого стоилъ, её же никогда во всю свою жизнь ничмъ не обидлъ. Роксана питала поэтому искреннйшую ненависть къ чужеземнымъ дьяволамъ, осмлившимся убить этого добраго старичка и чувствовала, что не уснетъ спокойно до тхъ поръ, пока не увидитъ, что ихъ повсили. Она пришла теперь, чтобъ послушать, какъ ихъ будутъ обвинять и твердо ршилась привтствовать обвинительный приговоръ громкимъ, «ура!» даже и въ томъ случа, если судья миссурійскаго графства посадитъ ее за это на годъ въ тюрьму. Энергически кивнувъ головой, увнчанной тюрбаномъ, она объявила:

— Какъ только постановятъ приговоръ, я непремнно выскажу ему полнйшее мое одобреніе.