Винни Ковальский - гнус частного сыска (СИ)

- Непременно. А знаете, профессор, - ни с того ни с сего проговорил Ковальский, - у меня возникла одна небольшая фантазия.

- Какая? - почти испуганно спросил профессор. Ковальский посмотрел на его светлую львиную гриву.

- Я хотел бы получить ваш локон на память.

Он ещё и ненормальный, в панике подумал Литтлгейт. Сумасшедший переодетый полицейский - такого даже в детективных романах не бывает. Но обдумывать ситуацию у него не было сил. Проще было согласиться.

Глупо усмехнувшись, профессор взял со стола ножницы для разрезания бумаги. Ковальский жестом остановил его.

- Не тот инструмент, - сказал он и вынул из своего кармана старые маникюрные ножницы с одним погнутым лезвием. Сталь скрипнула у виска остолбенелого профессора. Ковальский зажал между пальцев отрезанную прядь.

- То, что нужно, - таинственно сказал он. - Не буду больше утомлять вас своим присутствием. Да, и жду от вас примет Крэмпа. Пишите на почтовое отделение Уайтчепела, до востребования, Винни Ковальскому.

5.

- Как вы считаете, его задушили в гостиной или в саду? - спросил Ковальский, обмахиваясь носовым платком. Воздух в доме, простоявшем опечатанным целую неделю, был невыносимо спёртый.

- В сад его, скорее всего, вынесли уже мёртвым, - ответил Мэлоун. - Он был босой, но ноги у него были чистые - никаких следов земли.

- Это проще, - сказал Ковальский. Откуда ни возьмись, в руках у него оказались щегольские перчатки из жёлтой материи; натянув их, он обошёл гостиную. Мэлоун почувствовал одновременно брезгливость и восхищение. "Чёрт знает что такое, - подумал он, - ещё немного, и я начну смотреть этому нахалу в рот".

Не обращая внимания на профессиональные муки инспектора, Ковальский осматривал комнату. Обстановка была, как и следовало ожидать, довольно бедной, и новый пёстрый линолеум на полу лишь подчёркивал впечатление убожества. Раскуроченный ящик облупившегося секретера так и остался выдвинутым, несколько томов из книжного шкафа свалилось на пол. Через кресло были перекинуты измятые чёрные брюки и сутана. Стаканов из-под пива на столе уже не было - их забрали снимать отпечатки пальцев, - но в камине ещё оставалась зола, которую не до конца выгреб констебль. Ковальский внимательно поглядел на пол и отчего-то расстроился.

- Кошмарная расцветка линолеума, - заявил он, подошёл к стеклянной двери и рукой в перчатке распахнул её, прежде чем Мэлоун успел его остановить.

- Что вы делаете, чёрт вас подери?

- Не мог же убийца топить камин с закрытой дверью, - непонятно сказал Ковальский. - Он бы потерял сознание в такую жару. Жаль, что дров больше нет.

Недолго думая он поддел складным перламутровым ножичком край обоев, оторвал целую полосу и обернулся к возмущённому инспектору.

- Успеете надеть на меня наручники, милейший. Дайте мне вначале провести следственный эксперимент.

Мэлоун буркнул что-то нечленораздельное. Поляк скомкал обои, бросил их в камин и поджёг. Пламя поднялось достаточно быстро. Ковальский встал между камином и дверью в сад, стянул с руки перчатку и послюнил палец.

- Ага, - сказал он, наклонившись, - воздух тянет вот так.

Огонь поглотил обои и стал угасать. Снова надев перчатку, Ковальский захлопнул стеклянную створку, подобрал каминную щётку и принялся старательно мести пол там, где определял направление сквозняка. Инспектор молча наблюдал за ним. Он начал чувствовать, что действия Ковальского более осмысленны, чем казались с первого взгляда.

- Есть! - воскликнул сыщик. Он сидел на корточках, разглядывая что-то на полу. - Негусто, но для экспертизы хватит. Инспектор, будьте добры пинцет и белую чистую бумагу.

Почти машинально Мэлоун раскрыл портфель. Через полминуты Ковальский вернул ему лист бумаги. На нём, вперемешку с пылью, лежало несколько тёмно-каштановых волосков длиной около двух дюймов.

- Я так и думал, что он сжёг не всё, - с довольной улыбкой сказал Ковальский. - Что-то должно было сдуть сквозняком на пол. Но на таком серо-буро-малиновом линолеуме их, конечно, заметить было непросто.

- Сжёг? - Мэлоун перевёл взгляд на камин. - Почему вы решили, что он жёг волосы?

- Ну, это же элементарно, мон шер, - в голосе Ковальского послышалась снисходительность. - В камине ничего не было - либо потому, что он не бросал туда ничего, кроме ножниц, либо потому, что он уничтожил что-то небольшое и горючее. Несколько прядей волос, например. Я сразу подумал о волосах.

- Это всего лишь гипотеза, - надулся Мэлоун, не желая так просто уступать поляку инициативу в расследовании. - Может быть, эти волоски свалились с расчёски.

- Вам по силам проверить, вычесаны они или острижены.

Ковальский полез в карман пиджака и вынул оттуда маленький бумажный пакетик.

- Контрольный образец, - сказал он, - состриженный мною у профессора Литтлгейта. Наносить ущерб себе самому я не был готов. Отошлите то и другое в какую-нибудь лабораторию, где есть хороший микроскоп - пусть сравнят срезы. Да, кстати, возвращаю вам ножницы.

До инспектора не сразу дошёл смысл его слов, а когда дошёл, то его лицо покрылось багровыми пятнами. Он схватил Ковальского за рукав.

- Вы... выкрали у меня улику?!