Винный сноб

– Мне кажется, в этом вине немного чувствуется бретт, определенные животные тона, запахи скотного двора, земли.

Это явно указывало на Бордо, где бретт (дрожжи рода Brettanomyces) часто придает вину аромат потного скакуна – для кого-то изыск, для кого-то изъян.

Прошло две минуты. Морган говорил монотонным низким голосом, глядя в бокал.

Он набрал в рот вина, «пожевал» его и сплюнул плотной струей.

«Рот» вина. В него входят вкусовые ощущения («лавровый лист», «зола») и структура (кислотность, сахарность, спиртуозность, танинность, «тело») – наиболее объективный параметр). К этому моменту у Моргана должны были сформироваться определенные предположения о том, что он пьет, и структура помогла бы склонить чашу весов в сторону той или иной версии.

– Ощущается привкус жареного сладкого перца и жареных томатов, что намекает на наличие пиразина.

Пиразин – это химическое вещество, содержащееся в зеленом сладком перце, зеленом горошке, грушах, совиньон-блан и – правильно – в темпранильо и каберне-совиньон.

Три с половиной минуты. Осталось тридцать секунд.

Вино оказалось сухим (не сладким). Умеренное с плюсом содержание дубильных веществ. Умеренное с плюсом по кислотности и спиртуозности. Повышенное содержание кислот указывает на виноград, выращенный в более прохладном климате, а высокое содержание спирта – на более теплые погодные условия. Следовательно, вино изготовлено там, где тепло, но не слишком. Очередной балл в пользу Европы против Калифорнии.

Морган еще раз набрал в рот вина. Осталось пять секунд.

Я по опыту знала, что сейчас он стремительно прокручивает в голове все, что успел сказать. Живой рубиновый цвет, блеск, фруктовость, танинность – все это указывало на относительно молодое вино. Томаты, кожа и даже новый французский дуб могли соответствовать испанскому темпранильо. Но многослойные ароматы со смесью слив (намек на мерло), смородины (намек на каберне) и пиразина (опять намек на каберне) указывали на смешение как минимум двух разных сортов винограда. Виноделы левобережного Бордо делают купажи из каберне-совиньон (в большей части), мерло (в меньшем количестве) и нескольких других сортов (совсем чуть-чуть). Виноделы правобережного Бордо смешивают мерло (в большей части) с каберне-совиньон (в меньшей части) и несколькими другими сортами (по чуть-чуть).

Я предположила левый берег. Учитывая бретт и дуб, это явно Бордо.

Морган выдал финальное заключение:

– Это купаж с доминированием мерло, правый берег Бордо, Сент-Эмильон Гран-Крю Классе, урожай 2010 года.

Один образец готов, осталось пять.

* * *

Покончив со своими образцами, Морган поспешил в фойе, где остальные конкурсанты обсуждали свои дегустационные заключения. Все выглядели удрученно.

– Я остановилась на Сент-Эмильон 2006 года, – сказала Миа по поводу образца № 4, который Морган пробовал первым.

– Мне показалось, что «средний рот» у него мощнее, чем у мерло, – произнес Джексон. – Я все время думал о Сент-Эмильоне, но потом по каким-то причинам, как только вино коснулось языка, сразу хлынули танины. «Средний рот» был более выразительным, чем «атака». Но в остальном я, как и вы, все время думал на Сент-Эмильон.

– Как дела, приятель? – спросил Морган, встряв в их диалог и хлопнув Джексона по спине.

– Третье я определил как совиньон-блан из Новой Зеландии, – продолжал Джексон, игнорируя Моргана, а затем подался вперед и постучал по плечу другого парня: – Эй, что бы ты сказал о совиньон-блан?

– Сансер, – ответил тот.

Джексон побледнел.

– Ты назвал Сансер? – взволнованно спросил он и покачал головой. – Не знаю, приятель.

Джексон задумался. Прежняя уверенность начала сдавать свои позиции.

– Они используют такие странные дрожжи. Они придают вину вкус гуавы… – со вздохом произнес Джексон. – Это вполне мог быть Сансер.

– Я сказал Сонома-Кост, – подал реплику Морган. – Вспомнил три последних урожая в долине Луары. Подумалось: «Оно очень молодое, текущего года и такая чистая фруктовость… Это вряд ли Луара». В 2013 году весь урожай был поражен благородной плесенью!

– Да, с чего это все вдруг решили делать совиньон-блан из ботризированного винограда? – возмутился Джексон так, словно ему нанесли личную обиду.

Меня удивил такой географический разброс их предположений: Франция, Новая Зеландия, Америка.

– Какая часть дегустации была самой трудной? – спросила я.

– Самая трудная часть – это всегда ты сам, – сказал Джон, сомелье из моей дегустационной группы, работавший в Eleven Madison Park.

– Твой мозг переключается в режим паники, – поддержал его Морган. – Мне-нужен-ответ-мне-нужен-ответ-мне-нужен-ответ.

– Взять первое вино, – сказал Джон. – «Много дуба, признаки малолактозной ферментации, высокая спиртуозность, мало минеральности», – подумал я, инстинктивно назвал его калифорнийским шардоне и двинулся дальше. Но если бы мой разум был настроен рассуждать, я бы думал так: «Чувствуется сладкий цитрус, горечь, банан…», – он замолчал. – Я немного – нет, не растерялся – испугался.

– Вот такие игры разума, – произнес Морган и сделал глоток воды из стакана.