Виноградные грёзы. Книга 2

Я протрезвел, эмоции утихли. Пораскинув мозгами, я начал осознавать – что-то тут не так. Неужели Ари не стала бы прятать наркотики подальше? Она не в состоянии жесткой ломки, чтобы творить глупости. Я в любую минуту мог открыть комод. Приятнее чувствовать себя обманутым и считать измену не более чем способом отомстить, мол, сама виновата. Но Ари не виновата. И не заслужила всего того, что я наговорил ей. Нет, не могла Ари сбежать из своей страны просто так, не могла играть со мной, не осталась бы в Америке без веских на то причин.

– Стив? – Софи проснулась и сидела за маленьким столиком, ела с принесенного подноса салат из фруктов. – Будешь завтракать?

Я не заметил, как рассвело, нас посетило обслуживание номеров, проснулась девушка, с которой я провел ночь. Сексуальное тело в шелковой ночнушке, убранные в пучок шоколадные локоны. Миндалевые глаза, пухлые губы, точеный носик, татуировки… Софи не изменилась, выглядела так же роскошно и желанно, как и вчера, но всё, что я испытывал – вину. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, я что-то пробурчал и оделся. Руки не слушались, со второй попытки я застегнул рубашку на все пуговицы.

– Нет, я… – а что я? Воспользовался тобой, Соф? Изменщик? Лицемер? – Мне нужно в Лос-Анджелес. Я позвоню.

Софи не ответила. Всему есть предел. Не знаю, пиар держал ее рядом или чувства, но струна лопнула. Хотел вернуться в прошлое? Получи – ты один, ты никому не нужен.

– Прекрасно, – фыркнула Соф и со звоном кинула вилку в тарелку. Девушка встала, направилась к своей сумочке, достала сигареты. Я любовался ее жестами, в них была кошачья грация, неземная женственность. Идеальная пустышка со слезами на ресницах. – Ты делаешь мне больно, ты знаешь? Я очень люблю тебя, Стив…

Как не вовремя.

– И мне неприятно, – она щелкнула зажигалкой и затянулась.

– Я просил тебя не курить рядом со мной, – выхватив сигарету из пальцев Софи, я со злостью затушил о край пепельницы. – Как шлюха!

– Разве я не твоя шлюха, Стивен Рэтбоун? – отреагировала Соф с легкой усмешкой. – Приходишь, когда тебе удобно, берешь… потом исчезаешь, не звонишь, оставляешь странные сообщения на автоответчике… Я думала, всё кончено.

– Так что же ты пустила меня? – меньше всего я хотел сейчас выяснять отношения.

И замолчал, думая совсем не о Софи. Ари не принимает наркотики, Ари не…

– Ну и? – донесся до меня сиплый голос с непривычным французским акцентом – она ведь почти отучилась. Даже содрогаясь от рыданий, говорила твердо и выглядела, будто только что сошла с обложки журнала. – Это всё?

– Как скажешь, – выплюнул я, накинув на плечи пальто, пропахшее вчерашним перегаром и духами Софи. Приторно-сладкие, они унесли цветочный аромат Аристель. – Хватит. Хватит с меня этого! Я устал… устал врать ей, тебе, всем! Оставь меня в покое! Благодаря мне твоя карьера идет вверх, радуйся!

– Ей?..

Я покинул номер, так ничего и не ответив. Мне не хотелось снова уладить конфликт, сквозь зубы соврать о вечной любви к миловидной модели, только бы было бы куда прийти, если Ари не вернется ко мне. Вернется ли теперь? Когда я потерял ее на несколько лет и понятия не имел, где она, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала. Она если не простит, то хотя бы поймет. А я сделаю всё, чтобы она простила. Нет других вариантов.

***

Вернувшись в Лос-Анджелес, я сначала заехал к себе, принял душ и трижды почистил зубы, выдворяя отвратительный запах алкоголя, напоминающий о вчерашней ночи. Переоделся в чистую одежду, зачесал волосы назад, побрился.

Мне не хотелось врать, но единственная тактика – самому поверить в то, что я ночевал дома. И почему я не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!

Я пил кофе и думал о том, что не поздно отступить: сбежать из города, например, пропасть на неделю-две, пока страсти улягутся. Но сбегать – по части Ари.

Набрав Мартину и сообщив ему, что сегодня на репетиции меня ждать не стоит, я вскоре топтался на пороге квартиры Аристель. Страх парализовал. Бояться девчонки, которую обидел… Так сильно я боялся, пожалуй, только свою мать, когда в детстве она сердилась на меня за шалости. Боялся не потому, что она была строгой. Напротив – мягкой, доброй. И от стыда хотелось исчезнуть. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари – тоже.

Постучал. В ответ ничего. Минуту постоял и толкнул дверь. Оказалась незапертой и поприветствовала скрипом. В квартире тихо. Пахнет выпечкой и «Несквиком». Куртка Ари в прихожей, ключи на тумбочке – она дома. Но в каком состоянии…

– Милая? – позвал я, мысленно выругавшись – что за клише. Голос получился сдавленным, хриплым и, кажется, полностью выдал меня. – Ты дома?

Она промолчала и я, с трудом преодолев тяжесть в ногах, прошел вглубь квартиры.